Геслер напал сквозь проходы; его силы пронзили ублюдков не хуже мясницкого резака, поставив узкими прослойками между озверевшими К’эл и держащими щиты Ве’Гат. Они бились с ужасающим ожесточением и гибли в устрашающем молчании.
Его “скакун” ранен. Его “скакун”, похоже, умирает - как тут узнать? Все ящерицы сражаются до последнего вздоха. Но он защищается все хуже, Буян чувствует неровное дыхание грудной клетки.
Короткое рыло мелькнуло у лица.
Выругавшись, он отклонился от кинжальных зубов, попытался поднять короткий топор - но На’рхук подобрался ближе, цепляясь за шею Солдата. “Скакун” зашатался…
Буян молотил топором… но он сидел слишком близко - голова ящера покрылась ранами, но ни одна не могла помешать намерениям твари. Широко открылись челюсти. Голова мотнулась вперед…
Нечто рычащее ударило На’рхук - косматая масса волос на изрезанной шрамами коже - длинные клыки бешено вонзились в шею ящера…
Недоумевающий Буян вырвал ногу из стремени.
Гребаная собака?
“Крюк?
Это ты?”
Ох, это точно он.
Зеленоватая кровь хлынула из пасти На’рхук. Глаза подернулись дымкой, пес и ящер свалились с шеи Ве’Гат.
Тут Буян увидел над головой пылающее небо.
Но буря кончалась, гром затихал; мир снова заполнился лязгом железа, треском костей и плоти. Песня десяти тысяч битв, только какая-то особенно зловещая - не слышно ни одного крика, ни одного стона агонии и ни одной мольбы о пощаде.
На’рхук проигрывали.
Кончилась битва. Началось избиение.
Не сочинишь хорошую песню на одной ноте.
Но для солдата, видевшего смерть всю вечность с самого утра, такая угрюмая музыка стала сладчайшей на свете.
“Резня! Ради моих храбрых Вегатов! Ради Геслера и его К’элов. Резня ради Охотников за Костями, моих друзей, РЕЗНЯ!!!”
Как бы потеряв точку опоры, Эмпелас вырванный неспешно перевернулся. Теперь все сооружение пылало, выбрасывая полотнища горящего масла, щедро поливая мусор, трупы и раненых трутней.
Геслер знал: теперь это мертвый, бесчувственный кусок камня, готовый покинуть небо.
За ним все еще содрогались пред гибелью две крепости, пьяно плывшие друг к дружке. Ветер рвал столб дыма от третьей цитадели, но самой ее уже не было видно. Остальные стали пеплом.
Перед ним высилась гора покореженного камня, окружившая обломки Кальсе, словно они были драгоценностью в оправе… или глазом в руке великана. Что-то в этом явлении было знакомым, но он еще не мог понять, что. Гора вставала необыкновенно высоко, поднимаясь над дымом и пылью.
Утомленный и совершенно одуревший Геслер осел на спинку седла. Какая-то собачонка гавкала на лодыжки его “скакуна”.
Он видел Келиз, Сег’Черока, Ганф Мач и Часового Дж’ан; а из-за их спин небрежной походкой приближались двое детей.
Гриб. Синн.
Геслер склонился вперед и сверкнул глазами на беснующуюся шавку. - Боги подлые, Мошка! - сказал он хрипло, - Верна себе, как всегда? - Он тяжело вздохнул. - Слушай, крыса, ибо я скажу так всего один раз, гарантирую. Сейчас твой визг - приятнейший голос на свете.
Мерзкая тварь оскалилась и зарычала.
“Так улыбаться и не научилась”.
Соскользнув с Солдата Ве’Гат, Геслер присел от боли в ноге. Келиз стояла на коленях, лицом туда, откуда шли Гриб и Синн.- Встань, Дестриант, - произнес он, прислоняясь к бедру Ве’Гат. - У этих двоих такие распухшие головы, что непонятно, как их мамы наружу вытолкали.
Она оглянулась. На щеках блестели полоски слез. - Она… верила. В нас, людей. - Женщина покачала головой. - А я - нет.
Дети подошли ближе.
Геслер скривился. - Хватит хитро ухмыляться, Синн. У вас большие неприятности.
- Крюк и Мошка нас нашли, - сказал Гриб, почесывая дикие колтуны. Похоже, они не мылись уже долгие месяцы. - Мы были в безопасности, сержант Геслер.
- Рад за вас, - прорычал он. - Но ИМ вы были нужны. Ты и она. Охотники оказались на пути На’рхук - как думаете, что с ними случилось?
Глаза Гриба широко раскрылись.
Синн подошла к Солдату Ве’Гат, погладила бок. - Хочу одного себе, - сказала она.
- Не слушаешь, Синн? Твой брат…
- Вероятно, мертв. Мы были в садках - новых садках. Мы шли по пути, мы вкушали кровь - такую свежую, такую мощную. - Она тускло взглянула на Геслера. - Азат закрывает рану.
- Азат?
Она пожала плечами, поворачивая голову к скале-дереву, охватившему Кальсе Вырванного. Оскалила зубы, вроде бы улыбаясь.
- Кто же там, Синн?
- Его нет.
- Мертвый камень не может запечатать врата - даже Азату нужна жизненная сила, живая душа…
Она искоса поглядела на него. - Точно.