— Что такое? Внезапно тебе не нравится, да? А как думаешь, мне очень понравилось, когда я тебя в постели с той чувырлой застала? Нормально?
— Это же совсем другое! — возмутился Астарот.
— Ой, смотрите-ка, другое… То есть, трахать кого попало для тебя нормально?
— Но я же… Но ты… — Астарот растерянно огляделся, но остальные «ангелочки» прижухли и не отсвечивали.
— Что я? Ну что? — Кристина вздернула подбородок и всхлипнула. — Я по-твоему должна была сказать что-то типа «ой, вы тут одевайтесь, а я пока вам завтрак приготовлю», да? Ты вообще что ли…
— Нельзя с таким шутить… — выдавил из себя Астарот.
— Да я, блин, в венеричку из-за тебя помчалась сразу же! А ты хотя бы проверялся, после того, как совал свой хрен в кого попало?
Астарот молчал, насупившись.
Света прошептала что-то на ухо Бегемоту, и тот кивнул. Выражение лица Евы оставалось безмятежным. Но это у нее вообще такая сверхспособность — тотальный самоконтроль. Кристина прогнулась, и требование Евы выполнила. Причем максимально невыгодным для себя способом — при всех. Торжествовала ли Ева? Сложно сказать… Не думаю. Я успел неплохо изучить свою девушку. Наверняка она не считала происходящее своей заслугой. Скорее принимала как должное. Восстановление высшей справедливости. Правда прозвучала, изменник получил по щам.
— Как ты могла… — убитым голосом проговорил Астарот. На лице его яростно сражались две эмоции. Злость на Кристину и стыд. — Я уже маме сказал…
Кристина подняла подбородок еще выше. Но глаза заметно покраснели, и в уголках блеснули слезинки.
— Знаешь, Саша… — сказала она чуть дрогнувшим голосом. — Я думала, что я тебя на самом деле люблю. И… может и сейчас так думаю тоже. Просто ты очень меня обидел и унизил. И сейчас… Я не знаю. Я пойду. И если тебе хватит мужества, то ты сам позвонишь.
Кристина помедлила ровно те несколько секунд, чтобы из уголков ее прекрасных глаз выкатились две слезинки, потом быстро повернулась и медленным шагом ушла в прихожую. Актриса, блин. Даже поаплодировать захотелось. Скрыть слезы так, чтобы все заметили. Хех…
Хлопнула дверь. Без грохота, просто закрылась.
Минута молчания. И потом заговорили все разом. Макс и Бельфегор подскочили к обалдело стоящему столбом Астароту и принялись говорить разное ободряющее с двух сторон. Бегемот возмущался поведением Кристины, но потом к разговору подключилась Света, они поспорили, и тональность высказываний Бегемота сменилась. Макс и Кирюха тоже что-то говорили.
— Скоро вернусь, — шепнула мне на ухо Ева и незаметно выскользнула из гостиной.
«А она молодец, — подумал я. — Придала ситуации двусмысленность, и все растерялись. Особенно Астарот».
Саня был бледным, молчал и хмуро смотрел в пол. Сначала он стоял, потом мешком опустился в ближайшее кресло.
«Не сегодня», — подумал я в ответ на свою же мысль, что эту проблему нужно будет решить в рекордно-короткие сроки.
— К Роману Ильичу? — спросила дамочка в сером деловом костюме и элегантных очках. Оглядела меня с ног до головы, поджала губы. Пренебрежительно так. — На второй этаж по лестнице, потом направо по коридору, а там увидите.
И процокала каблуками прочь, так что «спасибо» я сказал ее удаляющейся спине.
Пожал плечами. Ну, может здесь так принято, что поделаешь?
Поднялся на второй этаж, и тут же понял причину такой реакции безымянной дамочки. Очередь начиналась практически от ступенек. Жаждущие внимания этого самого Зиновьева сидели и стояли вдоль стены. Прижимали к себе папки, комкали в руках шарфики и шапки. Люди были самые разные, разного возраста и пола. С первого взгляда было непонятно, что между ними общего. Женщина с нервным ртом и двумя девочками лет двенадцати. В распахнутых куртках девочек — синие платьица с блестками, явно сценические. Бородатый дядька сурового вида с гитарой в самодельном чехле за спиной. Три старшеклассницы в яркой боевой раскраске и экстремально-коротких юбках. Длинноволосый парень в джинсе…
Со второго взгляда все вставало на свои места. Это артисты. Ну, в смысле, певцы, танцоры и прочие жаждущие внимания широкой публики. И все они нервно ждут своей очереди в кабинет высокого начальства.
— Юноша, вы далеко собрались? — истерическим тоном сказала мне в спину мама двух девочек. — Здесь прием по живой очереди.
— Я только спросить, — машинально ответил я и фыркнул.
— А ты что, особенный какой-то? — хмуро полюбопытствовал бард с гитарой.
Очередь взорвалась гневными воплями. Акустической волной меня чуть в стену не вдавило. Куда там бабкам в поликлинике по сравнению с деятелями культуры с их поставленными голосами и творческими натурами.