Впрочем, я понимаю, почему он в этот раз психовал. Моему ближайшему приятелю Бельфегору очень хреново удается лукавить. Даже просто не говорить о чем-то. А тут мама, разумеется, налив нам по тарелке борща, принялась активно расспрашивать, как дела у дяди Жени. Пришлось пинать его под столом и вести светскую беседу с его мамой вместо него. А то он обязательно выложил бы все подробности дискуссии. Особенно когда его мама напрямую спросила, не склонял ли дядя Женя нас вступать в либерал-демократы.
— Блин, у меня синяк теперь на ноге будет! — возмутился Бельфегор, когда мы выскочили из подъезда.
— Лучше синяк на голове, чем ночевать в коробке из-под холодильника, — философски заметил я и направился в сторону подъезда своих родителей.
— Эй, а ты куда? — Бельфегор остановился.
— А Лариску ты с собой взять не хочешь? — спросил я.
— Вот ты проснулся! — Бельфегор засмеялся. — Она вообще-то уже там! Чуть ли не с утра.
— О как, — удивился я. — Я что-то пропустил?
— Да блин, — фыркнул Бельфегор. — Она уже месяц как увлеклась этими игрищами. Меня подбивает, что надо тоже ехать. Толкиена мне подсовывает, мол, я на вид настоящий такой эльф, как на картинке.
— Ну это не самое плохое в мире хобби, — я пожал плечами, и мы направились в сторону остановки. Что такое эти самые игрища, особенно сейчас, в начале девяностых, я себе не очень хорошо представлял. Ну, то есть, вроде как они выезжают в лес с палатками, переодеваются в костюмы и… И дальше по какому-то принципу разыгрывают ситуации из Толкиена. Битвы, там. Штурмы. Судя по рассказам, еще и свадьбы разные. Туристический поход, отягощенный антуражем.
— Ну книжку я начал читать, — признался Бельфегор. — Ничего так, интересно…
Мы утрамбовались в битком набитый автобус. Не получалось у меня вывести хоть какую-то зависимость наполнения транспорта от времени суток. Ну, то есть, понятно, что битком набитыми шли автобусы и трамваи из спальных районов в сторону заводов. Но этот момент длился недолго, буквально к девяти утра транспорт освобождался. Но в течение дня случались внезапные человеческие волны в самых неожиданных направлениях. Будто где-то по тайному каналу разносился слух, что в конечной точке маршрута что-то продают по дешевке. И весь город в едином порыве мчит…
Я тряхнул головой. Ну и фигня мне в голову лезет. Разговаривать, вися на подножке, получаслось так себе, вот и приходилось довольствоваться собственными мыслями.
«Мордор» как будто слегка изменился с тех пор, как я был там в последний раз. Тот самый, когда обсуждали театралку на масленицу. И когда там какие-то внутриполитические терки случились. Квартира субтильного и очкастого Саурона представляла собой целый лабиринт из развешанной в хаотичном порядке ткани. И эти самые полотнища ткани недавно явно перевесили. Прихожая стала просторнее, на стенах поверх ткани появились зеленые полотнища с белым древом, заключенным в круг. Неплохо, кстати, нарисованные. И громоздкий светильник, собранный из вырезанного картона, внутрь которого поставили, сдается мне, обычную настольную лампу. Где-то за одним из кусков ткани, я точно помню, скрывалась дверь в маленькую спальню. Где мне, тогда еще совсем зеленому новичку в этом времени, устраивала сцену некая Лена…
— О, Велиал! — радостно воскликнул Бегемот. — Ну наконец-то! Вы что так долго-то?
— Спокуха, Дюша, оно того стоило! — заявил я, усаживаясь прямо на пол между ним и Лариской. Которая с важным видом помешивала в кастрюле «волшебное зелье».
— Они согласились? — радостно воскликнул Астарот.
— А то! — я подмигнул Бельфегору, лицо которого тут же стало тревожным и нервным. — Сказали, что в ночной эфир берут.
— Дааа! — Астарот приподнялся и стукнул себя в грудь кулаком. Похоже, он уже успел нормально так «приобщиться» к волшебному зелью. Судя по тому, что кастрюля полная, это уже вторая порция. Кристина сидела рядом с ним с гордым и независимым видом. И старательно смотрела куда-то в сторону. Чтобы не встречаться взглядом с Бесом. На коленях которого сидела незнакомая юная барышня. Рыженькая на сей раз. И вообще на сборище было довольно много новых лиц. Наверное, сработала «рекламная акция» на ту самую масленицу.
— А что мы, кстати, такое празднуем? — спросил я у Лариски, которая сунула мне в руку кружку с «зельем». Только сейчас обратил внимание, что сеструха была наряжена в длинное платье, обшитое серебристой тесемочкой. А лоб перехвачен шнурком-хайратником с блестящей брошкой-листочком посреди лба.