Зал одобрительно загудел.
— Давайте я сейчас по-быстрому расскажу пару вещей, и мы сразу же начнем, — я подмигнул Наташе, встал на самый край сцены и приложил ладонь ко лбу козырьком, будто вглядываясь в бушующую публику. Бушующей она пока что, ясен пень, не была, но настроена уже была бодро. Я представил Константина и Гертруду, которые в этот раз подошли к своим обязанностям немного творчески — поверх их обычной повседневной одежды были наброшены куски художественно драпированной ткани, по всей видимости, изображающие тоги или что-то подобное. Я мысленно хихикнул, подумав, что все происходящее сегодня отчасти смахивает на какой-нибудь школьный тематический вечер. Что, впрочем, не то, чтобы плохо…
По идее, которую Наташа мне в общих чертах все-таки изложила, сегодняшний отбор у нас будет состоять тоже из двух отделений. Но не как в прошлый раз получилось, а быстрее и динамичнее. Часть желающих поучаствовать в конкурсе, записалась заранее, но допускался и просто выход из толпы.
В первой части кандидаты в нашу школу выходили на сцену тесными группками, по быстрому представлялись в микрофон, а дальше должны были ответить на вопросы зрителей. В проекте смотрелось стройно и беспроблемно и где-то даже академично. Казалось бы, что сложного, да? Вышли цепочкой на сцену, представились, передавая друг другу микрофон, замерли в ожидании вопросов.
Ха-ха, три раза. Сначала на сцену выперлось десять человек вместо семи, тут же случилась толчея, два тощих парня-подростка чуть не подрались прямо на лестнице.
— А почему я-то сразу? — буркнула в микрофон круглолицая девица, которой Наташа сунула микрофон первой. — Пусть вон с того края начинают!
— Вы свободны, барышня! — резко заявила Наташа.
— Эй, это еще почему? — возмутилась девица. — Я же еще не представилась!
— Вы отказались быть первой, мне такие не нужны! — Наташа гордо вздернула подбородок.
— Это вообще нечесно! — начала качать права скандалистка.
«Отличное начало», — мысленно усмехнувшись, подумал я, ни разу не кривя душой. Чем страннее мероприятие, тем больше потом про него разговоров. И тем больше у нас зрителей-участников в следующий раз.
— Барышня, вы слышали команду Наташи? — я быстро протиснулся к тому края сцены, приобнял девушку и подтолкнул ее к боковой лесенке.
— Меня зовут Настя, — сказала девушка с другого края. — Я всегда мечтала стать актрисой, даже в детстве играла с игрушками в кино…
— Не смейте меня трогать! — дернулась круглолицая скандалистка. — Дайте мне микрофон!
— Вы же сами отказались, — без микрофона, не поворачиваясь, сказала Наташа. Первым рядам и участникам было точно слышно, а вот вдалеке — вряд ли.
— А можно вопрос? — раздался выкрик из толпы. — Что вы делаете сегодня вечером?
— Это вы Настю спрашиваете? — уточнил я.
— Нееее! — говоривший засмеялся. — Вон ту тыковку наглую!
— Сам ты тыковка! — рассвирепела девушка, уперла руки в бока и бортанула меня бедром. — Я думала, что здесь нормальное мероприятие, а это… Это… Пропустите меня, я немедленно ухожу!
— Привет, я Андрей! — сказал следующий участник. — Я учусь в одиннадцатом классе…
Круглолицая скандалистка никуда не ушла. Со сцены спустилась, взялась проталкиваться вдаль, но путь ей преградили две ее подружки, они пошушукались, она надула губы, сложила руки на груди и остановилась. Демонстративно не глядя на сцену.
Вопросы из публики сначала шли туговато. Я предлагал Наташе расставить по толпе подсадных уток с готовыми вопросами. Ну, чтобы показали пример, а дальше публика разойдется. Но в этом конкретном случае Наташа уперлась. Мол, все должно идти как идет.
Так что первые две «порции» кандидатов отпустили со сцены практически не «расстреливая» вопросами. Так, парочка приколистов, типа того, самого первого.
Определенный резон в позиции Наташи на самом деле был. Несложно срежиссировать от начала и до конца все эти вопросы-ответы. Так, чтобы со стороны казалось, что это публика такая остроумная и активная. Это примерно как с письмами от читателей. Ждешь, что тебе будут пачками писать проникновенные истории с незатертым финалом, а на деле в лучшем случае получаешь мешок косноязыких писулек. И чтобы рубрика была хоть сколько-то интересной, эффектные и задорные письма ты пишешь сам. Но там все-таки другое.
Наташе хотелось видеть настоящую реакцию. Чтобы без вот этих вот сглаженных углов, которые мешают по-настоящему понять, кто народу нравится, а кто нет.
И когда первоначальный хаос этой импровизации слегка упорядочился, то картинка реально прояснилась, и срисовать реакцию публики стало чертовски легко.
И некоторые результаты были… скажем так, обескураживающими. То есть, ясно, что безусловным успехом пользовались молодые эффектные девицы. Чем короче юбка и глубже декольте, тем более бурно их приветствовали. Причем «модельность» внешности играла какую-то десятую роль. Были у нас и худенькие, и полненькие, и высокие, и дюймовочки. Рецепт сиюминутного успеха был все равно в вызывающем внешнем виде. Юбка, почти ничего не прикрывающая, колготки в сетку, начесанная до потолка челка и вырвиглазный макияж — и публика в экстазе. С парнями все было не так однозначно. Впрочем, парней было в разы меньше, чем девчонок. Напрашивался вывод, что парни больше хотят стать космонавтами, чем актерами, но…
— А вы бы согласились сниматься в рекламе водки? — выкрикнул один из реднеков свой вопрос, остальные радостно засмеялись.
— Почту за честь! — парень шаркнул ножкой и изобразил поклон.
«Реклама водки, блин! — подумал я. — До запрета рекламы алкоголя еще много лет…»
Всплыли в памяти ролики, которые я как-то скопом смотрел чисто по приколу. «Если я дважды изображЕн на бутылке…», «Я — Белый Орел!»
Правда юноша, которому задали этот вопрос, выглядел скорее старшим школьником, чем особым любителем выпить…
— Девушка, а вы по утрам зарядку делаете?
— Нет, я и так красивая!
— Сколько часов в день вы разговариваете по телефону?
— Минимум — три!
— А мама знает, что ты пришла на этот конкурс, девочка?
— Мама меня сюда и привела!
— Какой у вас любимый фильм?
— Этот… как его… Про гардематринов!
В какой-то именно момент пассивность публики превратилась в поток выпендрежа с вопросами — сложно сказать. Вроде бы только что нам с Наташей приходилось вытягивать людей к микрофону чуть ли не клещами, и вот уже у боковых микрофонов давка, каждый торопится как-то высказаться, в толпе тянут руки, выкрикивают с места.
— Нужен перерыв, — прокричала мне на ухо Наташа. — Кто там у нас? «Каганат»? Пни их на сцену, пусть готовятся.
Я соскочил с помоста и нырнул за ширму. Алишер и его парни стояли кружочком и передавали из рук в руки бутылку. Это я вовремя! На полчаса позже, и выступать эти ребята уже вышли бы бухими в дрова.
— Алишер, вы как, готовы? — спросил я.
— Как пионеры! — заверил меня «потомок Чингисхана», напяливая на голову широкополую шляпу. — Наш выход?
— Типа того! — я похлопал его по плечу.
— Тогда по последнему глотку, и… — Алишер потянулся за бутылкой, но я ее перехватил.
— Стопэ, парни, сначала на сцену, бухло потом, — заявил я.
Спорить Алишер не стал. Посмотрел на меня осуждающе своими раскосыми глазами, и «Каганат» гуськом потянулся на сцену.
— Трындец, — сказала Наташа, вытягивая ноги. — Столько народу, у меня просто голова кругом. И как выбирать?
— Не парься, — махнул рукой я. — Половина отсеется, когда до денег дело дойдет.
— А если нет? — нахмурилась Наташа.
— А если нет — снимем помещение побольше, — хмыкнул я. — Поделим на группы. Составим расписание. В общем, выкрутимся как-нибудь.
— Честно говоря, я все равно как-то иначе себе это представляла, — вздохнула Наташа.
— Наташ, да ты чего? — округлила глаза Света. — У нас сегодня больше пяти сотен человек в «Фазенде»!
— Я не об этом, — Наташа сморщилась. — Я сегодня сон видела, там все было по-другому. Там были такие необычные участники. Например, был парень, который выглядел как индеец. Весь в перьях на голове. И танцевал под барабан, на котором играл другой парень.