— Ты серьезно? — дрогнувшим голосом спросил Астарот.
— Более чем, — хмыкнул я.
— А что, уже есть какой-то вариант? — на лице Астарота сама собой расплылась довольная лыба. Ну вот, теперь верит в меня наш фронтмен. Но от мамы ему и правда надо съезжать. И он повзрослеет, и она себе, наконец, личную жизнь устроит.
— Не гони лошадей, Саня, — я подмигнул. — Все будет. Но потом. Сначала концерт.
— Да, точняк, — вот теперь голос Астарота действительно повеселел. Он снова уткнулся лицом в зеркало, разглядывая грим. А я сел на стул в углу и уткнулся в записную книжку. Мы с Кристиной договорились тихонечко до концерта Астарота одного не оставлять. Ей показалось, что он какой-то нервный и замкнулся. Вот и попросила за ним последить, чтобы он себя до срыва не накрутил.
Вот и бдю теперь изо всех сил.
За дверью гримерки раздался шум и топот. «Ангелочки» возвращались из студии. Судя по голосам, Бельфегор объяснял им, что такого особенного в той технике, которой напичкал свой клуб Влад.
«Мой дозор окончен!» — торжественно подумал про себя я и тихо выскользнул наружу.
Вышел в пустое гулкое фойе. До концерта оставалось еще часа полтора.
— Володя, давай я тебе водочки налью, — сказала Тамара, внимательно посмотрев на меня своими мудрыми черными глазами. — А то волнуешься так, что на тебя даже смотреть боязно.
— Так заметно? — хохотнул я и облокотился на стойку.
— Кому-то может и не заметно, а я вижу! — уверенно заявила Тамара. — Так что, плеснуть водочки? Пятьдесят грамм, а? У меня и огурчики есть на закуску! Хрустящие, звонкие, сама солила!
— Спасибо, Тамара, — я благодарно улыбнулся. — Но водки не надо. А вот кофе можно.
— Сейчас сварю, Володя! — женщина подалась вперед и погладила меня по плечу. — В турке сварю, чтобы крепкий, как твои кулаки!
И Тамара стремительно скрылась за занавеской, отделяющей кафе от кухни.
Есть что-то медитативное в подобном ожидании. В фойе слышались голоса девчонок-танцовщиц из кулька. Они только что прикатили в урезанном составе — вчетвером. Наташа предлагала весь коллектив на концерт притащить, но я воспротивился. Сцена «муки» небольшая. И если четыре девчонки подтанцовки на некоторых песнях — это еще терпимо, то вот двенадцать создадут такую толчею, что «ангелочков» будет не видно. А именно они должны быть сегодня в центре внимания.
Время тянулось медленно, как будто стрелки часов нарочно погрузили в вязкий мед, и им приходилось преодолевать огромное сопротивление, чтобы сдвинуться на жалкий миллиметр.
Есть что-то медитативное, да.
Внутренний паникер в голове периодически начинал метаться внутри черепа и кричать, что нефиг сидеть, надо бежать! Надо все проверить! А вдруг что-то не готово! А вдруг!
Но я никуда не бежал, потому что все было готово.
Ангелочки с инструментами доставлены. Все подключено и проверено — работает. Коробка с новенькими кассетами стоит в гримерке. Пачка постеров, свернутых в трубочку — там же. Гардеробщица и билетерша здесь свои, контролировать их незачем. Сколько мы заработали, я узнаю в понедельник, когда пойду к бухгалтеру концертных касс. Там меня, конечно же, попытаются как-то наколоть, но и пофиг. Смысл этой суеты был не столько в заработать побольше денег, сколько…
— Вот твой кофе, Володя, — Тамара поставила передо мной на стойку фарфоровую чашку. — Пирожное будешь? Картошку привезли восхитительную! Просто ум отъешь!
— Давайте вашу картошку, Тамара, — улыбнулся я. На стойке немедленно возникло блюдечко с обвалянным в какао комочком.
— Меня Влад попросил, чтобы я за тобой проследила, — доверительно сообщила мне Тамара.
— Боится, что стащу что-нибудь? — засмеялся я.
— Тьфу на тебя! — махнула рукой Тамара. — Шутит он еще! Двинься поближе, я тебе расскажу кое-что…
Я наклонился к ней через стойку.
— На сына ты его похож, вот что, — сказала Тамара.
— Так он вроде не женат, — удивился я.
— Это сейчас не женат, — заговорщическим тоном продолжила Тамара. — А вот когда он студентом был, то влюбился без памяти в девчонку одну. Школьницу еще. Их поженили, потому что она беременная была, хотя восемнадцати ей еще не было. А потом, когда пацану три года было, она к другому ушла. Такой был скандалище, ой-ой! Разве что клочья не летели. Оба молодые, кровь горячая. В общем, она запретила Владу с пацаном видеться совсем. И в Москву уехала. А Влад нет-нет да скучает. Хоть виду и не показывает, как ты вот. А парню его сейчас как тебе вот. Тебе сколько? Восемнадцать?