Из-за кулис вышла пара. Хрупкая маленькая женщина катила перед собой инвалидное кресло. Мужчина, уже в годах, с седыми висками и бородой, держал на коленях аккордеон.
Народ захлопал, кто-то даже засвистел. Судя по всему, парочка была вполне известной.
— Здравствуйте! — очень детским, практически мультяшным голосом сказала женщина. — Сейчас мы споем вам несколько французских народных песенок…
Я еще раз посмотрел на зал. Блестящие глаза. Кто-то что-то шепчет друг другу. Кто-то смотрит на сцену, не отрываясь. Заметил в дверях Наталью Ильиничну. Она стояла, привалившись к косяку и промакивала уголки глаз платочком.
Кажется, все идет, как надо. Кажется, у нас получилось создать нужную атмосферу. Чтобы без официоза конкурсов талантов и без пафоса академических концертов. А что-то вроде посиделок у костра или домашних уютных концертов.
Немного выбивались из общей «ламповости» развешанные по стенам плакаты спонсоров. Крупные, аляповатые. Но как-то… не ломали все равно. Даже когда Гриша зачитывал между номерами официальные слова благодарности.
— Хотелось бы сказать спасибо фирме «Консул-Тимур», которая приняла непосредственное участие в организации этого концерта, — зачитывал Гриша. — Также хотим поблагодарить от всей души новокиневский мясокомбинат, производственную фирму «Наташа»…
Момент со свечками получился немного сумбурный, конечно.
Девчушке, которая отказывалась петь в микрофон, было лет двенадцать на вид. Гриша вывел ее за руку на середину сцены и призвал всех к тишине.
Больше всего шума наделали мы с «ангелочками» когда раздавали свечи. Но все довольно быстро успокоились.
Слепая девушка пела, а капелла. «Белый шиповник» из «Юноны и Авось». Исполнение не было безупречным, как и многие номера в этом концерте. Но суть его была совсем даже не в этом.
В перерыве телевизионщики выкатили свою камеру в фойе, и взялись снимать короткие интервью со зрителями. А потом камеру активно оккупировали представители спонсоров.
— Вова, у меня к тебе просьба, — сказала Ирина, отводя меня в сторонку. — В финале концерта выйди на сцену вместе с Гришей. И проговори еще раз про всех спонсоров, хорошо?
— А что, кто-то из них недоволен? — уточнил я, глянув в сторону телевизионщиков.
— Ну… — замялась Ирина. — Понимаешь, эти все товарищи мало понимают в атмосферности, им нужно, чтобы точно было сказано, что вот эти занимаются сантехникой, а вот эти торгуют турецкими свитерами, понимаешь? А Гриша очень… как бы это сказать… вольно с текстом обходится.
— Нет проблем, — кивнул я.
— Фух, отлично, — облегченно выдохнула Ирина. — Зато, кажется, у нас есть еще несколько заказов на рекламные ролики…
— Хех, если дело так пойдет, тебе скоро можно будет устраивать ночь пожирателей рекламы на роликах одного только твоего производства, — усмехнулся я.
— Что еще за ночь пожирателей рекламы? — нахмурилась Ирина.
— Ну… это такое мероприятие, — я мысленно чертыхнулся. Опять я размык и забыл, что у меня с моими девчонками и парнями очень даже разный жизненный опыт. — В общем, мне кто-то рассказывал, что за границей устраивают ночные просмотры рекламных роликов. Особо классных рекламных роликов, настоящих шедевров.
— А интресно звучит, — задумчиво сказала Ирина. — Я бы посмотрела рекламные шедевры. Чтобы хотя бы понимать, к чему стремиться…
Глава 12
«Интересное дело, — думал я, прогуливаясь по фойе среди общающихся людей. — Если начинать мероприятие пораньше, то остается еще куча времени на общение. И не нужно каждую секунду смотреть на часы и переживать, что транспорт вот-вот перестанет ходить».
— … понимаете, рок-музыка — это такое состояние души, — услышал я голос Астарота. Вокруг него столпилось несколько человек. — Когда ты чувствуешь ее зов, то уже не можешь сопротивляться. И должен петь, разумеется.
— О, надо же, как интересно!
— Скажите, а вы в каком возрасте петь начали?
— Замечательная песня сегодня была. Это вы ее написали?
— Самое главное — делать то, к чему на самом деле лежит душа, — продолжал вещать Астарот. — Если не изменять себе, то обязательно пробьешься к братским сердцам.