— А самый высокий берег Киневы — это как раз здесь, где элеватор построен, — добавила Ева.
Я этой истории никогда не слышал, так что молча переводил камеру с одной девушки на другую. Ничего себе, какие мрачные тайны, оказывается, хранит история Новокиневска!
— Да вы прикалываетесь! — чуть испуганно воскликнул Бегемот.
— Ни капельки! — заверила Ева.
— Ты вспомни точно, был на ней платок или нет? — Наташа подалась вперед, почти задевая грудью тарелки на столе.
— Да я придумал все! — выкрикнул Бегемот. — Не видел я никакой девочки!
— Ага! Я же говорил! — заржал Макс. Он сегодня был на редкость оживленным. И выпил чуть больше, чем всегда.
— Отвали, Макс! — хмуро буркнул Бегемот. — Ну, налажал… Хотел в сортир, ерзал… Но я правда не видел никакой девочки!
— Ха! — с победным видом сказала Наташа и повернулась к Еве. — Дай пять!
Девушки хлопнула ладошками и рассмеялись.
— Эй, подождите! — возмутился Кирилл. — Так вы что это все придумали?
— Учите историю, малята! — Наташа взяла со стола свой стакан и сделала глоток.
— Так Скалыгин и правда существовал, мы это еще в школе проходили! — сопротивлялся Кирюха.
— Алексей — да, — сказала Ева. — И туземная жена у него была. А Панфила не было никакого. И кровавых жертв тут не приносили.
— Да блииин! — сокрушенно вздохнул Кирилл. — Такая история отличная, я уже даже песню почти придумал…
— Так что тебе мешает ее написать? — подал голос я. — История отличая, еще и почти правда…
— Но я-то теперь знаю, что нет, — Кирилл насупился, а потом скосил глаза на пустой стол, на котором лежала его акустическая гитара. — Хотя…
Он резко поднялся и принялся выбираться из-за стола. Взял гитару, сел в самом дальнем уголке и принялся наигрывать, не обращая на остальных внимания.
— Саня, какой-то ты молчаливый сегодня, — сказал я, направляя камеру на Астарота. — Давай, жги! Скажи что-нибудь для истории. Как послание будущему себе после первого сольника.
— Велиал, отстань! — попытался отмахнуться Астарот. — Вечно ты со своей камерой!
— Сегодняшний день должен остаться в памяти! — с пафосом сказал я.
— Можно подумать, мы и так его не запомним, — фыркнул Астарот.
— Через много лет, когда «Ангелы С» будут легендарными суперзвездами, эти видеозаписи можно будет продать за миллионы, — голосом пророка сказал я. — Ты хочешь помешать мне стать миллионером?
— Если так дальше пойдет, то на эти твои миллионы рублей скоро бутылку портвейна нельзя будет купить, — хмыкнула Света.
— Ладно! — Астарот рассмеялся. — Давай я скажу что-нибудь…
Я шагнул ближе, чтобы захватить лицо Астарота крупным планом. Тот откашлялся, помялся и посмотрел прямо в камеру.
— Я до сих пор чувствую себя, как будто мы в каком-то кино, — сказал он. — И на сцене когда были. И вот сейчас тоже. Такая обстановка, такое… все. Будто нереальное и не со мной происходит.
— Скажи, да⁈ — взвился Бельфегор. — Как будто спишь. И так просыпаться неохота…
— Я понимаю, что надо бы сейчас выжать какой-то… какое-то резюме, — продолжил Астарот. — Но у меня такая пустая башка, что я даже стишок про «мама мыла раму» не вспомню.
— Так ты уже его вспомнил! — заржал Бегемот. — Раму мама мыла…
— Замолчи! — прошипела Света и толкнула Бегемота в бок. — Дай ему договорить.
— В общем, я что хочу сказать? — Астарот посмотрел на Бельфегора. — Помнишь, мы с тобой смотрели кассету с концертом «Скорпионс» у Славки Коробейникова?
— В девятом классе? — спросил Бельфегор.
— Ага, — кивнул Астарот. — Мы еще потом решили, что нам надо основать свою рок-группу.
— Спрашиваешь! — Бельфегор расплылся в мечтательной улыбке.
— Это когда Велиал еще уснул на подоконнике, — ухмыльнулся Бегемот.
— В общем, мне сейчас кажется, что я после того раза видел этот наш концерт во сне, — сказал Астарот. — Я именно что-то такое себе в мечтах представлял. А сейчас… А сейчас даже не знаю, что сказать.
— Мечты сбываются? — улыбнулся я.
— Да блин, мне вобще страшно, что я сейчас проснусь! — воскликнул Бельфегор. — И как будто мы снова в школьном актовом зале репетируем. И физичка нас выгнала, потому что мы ерундой маемся, и не музыку играем, а какофонию какую-то.
— Кака-фонию, — по слогам сказал Бегемот и заржал. И все остальные тоже засмеялись.
— Макс, давай теперь ты, — сказал я, переводя камеру на Макса. — Скажи, что ты чувствуешь сейчас.