— Теперь ты всем позвонил? — спросила она, когда я повесил трубку.
— Теперь да, — кивнул я. — Можем собираться и ехать. «Ангелов» довезет Слава, Кристина пообещала. Ты что-то хотела?
— Да, — в инопланетных глазах Наташи заплясали безумные искорки. — Я выхожу замуж.
— Эммм… Что⁈ — я даже подавился от такого неожиданного заявления.
— Ну, то есть, не совсем, — поправилась Наташа. — Я долго думала, что все это значит, полночи сегодня раскладывала карты, а под утро поняла.
— Фух, а я уж подумал, что вы день свадьбы уже назначили, — я тряхнул головой.
— Свадьба будет в июне, — уверенно заявила Наташа.
— А дядя Вова об этом знает? — спросил я.
— Будешь тамадой на нашей свадьбе? — мой вопрос Наташа проигнорировала. — Запиши там себе, что пятнадцатое июня у тебя занято. Чтобы в этот день никаких гастролей или чего-то подобного, понял?
— Заметано, — усмехнулся я и с серьезным видом открыл блокнот. — Пятнадцатое июня, говоришь?
— Да, — покивала Наташа. — Я по календарю посмотрела, это понедельник.
— У загсы в этот день работают? — спросил я.
— Пофиг, расписаться мы в любой день можем, — пожала плечами Наташа. — У меня недавно подруга вышла замуж за одного знакомого, только чтобы к ней в общаге соседку не подселяли. Расписаться — это вообще быстро. И пофиг, когда. Но свадьбу мы будем праздновать в понедельник.
— Записано, — сказал я и показал ей разворот своего ежедневника.
— Вот теперь я спокойна, — Наташа широко улыбнулась и чмокнула меня в щеку. — Поехали уже, а то опоздаем!
Кроме нас с Наташей в «Буревестнике» никого не осталось. Остальные разбежались, кто заглянуть перед концертом домой и переодеться, а кто еще по каким-то мелким делам. Но все клятвенно пообещали на концерте быть.
Мы с Наташей торопливо оделись, выключили свет во всех комнатах нашего офиса и бегом помчались по ступенькам вниз. Вообще-то мы не опаздывали ни разу, даже если трамвай будет плестись, как черепаха, что с ним бывает, мы все равно приедем раньше восьми вечера. Но суетливое настроение Наташи было чертовски заразительным, так что я выскочил на дорогу и проголосовал ближайшему бомбиле. Темно-синяя «копейка» лихо затормозила у обочины, едва не обдав нас волной грязных брызг.
— Монтажников, дом тридцать! — сказал я в приоткрытое окно. Сумма, которую назвал водила, явно была завышена, но торговаться я не стал.
Всю дорогу Наташа хранила мечтательное молчание, что было на нее совершенно не похоже. Что же такого произошло между ней и дядей Вовой, раз она уже назначила дату свадьбы? Вообще в голове не укладывалось, что у этой инопланетной натуры может так стремительно начаться личная жизнь. Если бы я не видел момент их первой встречи, то решил, что Наташа сама себе все нафантазировала или на картах нагадала. Но дядя Вова ведь тоже настроен чертовски серьезно. С мамой моей советовался…
Бомбила мчал с предельной для «копейки» скоростью, подрезал всех, кого только можно, чем вызывал возмущенное бибиканье практически всю дорогу. Кажется, ему тоже передалось наташино волнение. Высадил он нас на противоположной стороне улицы, категорично отказавшись заезжать во двор, потому что там, по его словам, асфальт растаял вместе со снегом. Мол, плавали — знаем, молодые — ногами дотопаете.
— И еще я хочу на свадьбе духовой оркестр, — сказала Наташа на входе в подъезд. Такой, знаешь, который на похоронах играет. Пам-пам-пабам, скоро будет новый год…
— И черное подвенечное платье? — фыркнул я.
— О… — Наташа остановилась посреди лестничного пролета и задумалась. — А мне нравится… Да, черное! А жених будет в белом! Главное, родне ничего заранее не говорить, а то они поднимут вой.
— В вашей семье не принято выходить замуж? — подмигнул я.
— Про черное платье не говорить, что ты как этот самый! — возмутилась Наташа.
Мы остановились перед дверью, и я надавил на кнопочку звонка.
Дверь приоткрылась сразу же, будто Шутихин-старший стоял за ней и ждал, когда мы позвоним.
— Владимир Корнеев, позывной Велиал? — спросил он, оглядывая нас с Наташей поблескивающим в полумраке глазом.
— Прибыл на задание, Геннадий Львович, — шпионским голосом отрапортовал я. — Разрешите войти?
— Входите! — дверь распахнулось, и на мгновение меня накрыло ощущением дежа вю. Шутихин-старший был одет в те же самые клетчатые брюки и жилетку из обивки кресла. И в руке его был та же самая хрустальная ваза, назначенная фужером. За его спиной раздавался гомон множества голосов. Блин, еще же только половина восьмого, неужели все уже собрались?