— Серьезно! — кивнул я. — Только ничем хорошим это не закончилось…
— Почему? — опешил майор.
— Потому что нельзя насильно загонять людей даже в царство всеобщей справедливости… Они для этого сами должны созреть! А иначе во всем мире такие потрясения начнутся… Которых и врагу не пожелаешь! Это последнее воспоминание о моей прошлой жизни. А вот что было дальше — хоть убей! Может, это мое наказание? Не знаю… Ладно, чет рассиделись мы — пора и за твои проблемы браться! Только бухла побольше захватить не забудь — у меня рядом со старухой хмель как рукой снимало.
Стараясь не привлекать внимания подчиненных Филиппыча, мы, стараясь двигаться твердой походкой, выбрались из помещения ментовки и погрузились в служебный «лимузин» Зябликова. В этот раз никакой спешки не было, и майор не гнал по улицам города как сумасшедший, а спокойно двигался, соблюдая правила дорожного движения. Он, конечно, нервничал, но сорокоградусное седативное японское средство под названием «Сантори» нехило так успокаивало нервишки.
Время от времени я прикладывался к бутылке, когда чувствовал, что градус в моем организме падает до критической отметки. Вот интересно, организм один и тот же, но действие спиртного на меня и на меня же молодого отличается кардинальным образом — я очень быстро трезвею. И если постоянно не догоняться, уйду в аут в ближайшее время. А это для меня сегодня абсолютно нежелательно! А мне еще и воздействие бабки-лекарки нейтрализовывать!
Мы уже почти добрались до загородного дома «серого кардинала» теневого бизнеса Владивостока (а по мне так полного ублюдка и на голову больного отморозка), когда Зябликов поинтересовался моими дальнейшими планами:
— Что дальше делать будем, Вадимыч?
— Думаю, валить надо этого деятеля! — с каменным выражением лица поведал я майору. — Сразу и наглушняк!
— Вадимыч… — Зябликов резко ударил по тормозам. Машину, набравшую солидный ход, повело. Она пошла юзом по грунтовой дороге, едва не улетев в придорожные кусты. — Ты… это… сейчас серьезно?
— У тебя какие-то возражения, Зябликов? — Я повернулся к майору и впился пристальным взглядом в его расширившиеся зрачки. Да из него даже весь хмель за раз вышибло. — Ты понимаешь, какие ставки на кону?
— Понимаю… — как-то глухо произнес Степан Филиппович, резко вильнув взглядом в сторону. — Но убийство… Я же мент, Вадимыч! — Гулко стукнул он себя кулаком в грудь. — Мент, а не убийца! Я же не убивать… Я же раскрывать… я же защищать должен! Понимаешь⁈ — неожиданно сорвался он на крик.
— А ведь этот гребаный утырок твою любимую супругу по частям тебе в посылке пообещал присылать, — не стал я щадить нервы майора. — Он нелюдь, Филиппыч! И если его сейчас не остановить, скольких нормальных людей он еще по посылкам расфасует и почтой разошлет?
— Но убивать его без суда и следствия… — продолжал стоять на своем Зябликов. — По закону надо…
— По закону, говоришь, Филиипыч? — Я решил добить майора и посмотреть, как он будет реагировать на мою диверсию. На его счет у меня уже появились большие планы в будущем. И от его реакции сейчас многое зависело. — Даже если под ударом самый близкий тебе человек?
— Да! — набычившись, и поглядев на меня с каким-то вызовом, произнес майор. — Я готов за нее свою жизнь отдать! Прямо сейчас и без раздумий, готов! Но убивать без суда и следствия… Не по закону…
— Вот ты упертый баран, Зябликов! — Я продолжал нагнетать и без того сгустившуюся атмосферу. — А кто законы в этой стране устанавливает? Кто здесь цари и боги? Не такие ли Митрофанушки? А, товарищ майор? Вот ты о восемьдесят восьмой статье УК СССР слышал?
— Конечно, — не понимая, куда я веду, ответил Зябликов. — Бабочка. Валютные спекуляции… Только я не понимаю, при чем здесь это?
— Какое максимальное наказание за эту твою «бабочку»? — Я не собирался давать майору ни секунды передышки и проигнорировал его вопрос.
— Вплоть до вышки, — ответил Зябликов, не понаслышке знакомый с содержанием валютной статьи.
— То есть убийство? Но по закону! Так?
— Так, — согласно кивнул майор.
— А вот теперь послушай внимательно, и постарайся понять, что я хочу до тебя донести! Буквально через пару-тройку лет восемьдесят восьмую статью УК СССР отменят! Операции с валютой больше не будут считаться нарушением закона! Всякий встречный-поперечный сможет легко продать, купить или обменять её. А как быть со всеми теми бедолагами, кому не повезло отмотать солидный срок за махинации с валютой, которые, как ты помнишь, перестали считаться нарушением закона? И чем ты утешишь родных и близких поставленного к стенке «махинатора», за прегрешения, которые уже таковыми не являются? Ну, Зябликов, можешь разрешить эту логическую задачку? Или вновь будешь прикрываться когнитивным диссонансом? По каким законам ты жить дальше собираешься?