Интерлюдия I: 初夢
Местность, в которую она забрела, была незнакомой и больше всего походила на одну из мрачных окраин — «ржавый пояс» Авалона, представляющий собой запутанный лабиринт трущоб и развалин. Повсюду виднелись полуразрушенные заводы и фабрики, фасады и разбитые окна которых были забиты разбухшей от влаги фанерой. Вдоль дороги тянулся целый квартал захиревших ангаров, проржавевших насквозь и подставляющих мрачному небу изуродованные временим ребра каркасов, выступающих из-под рваных тентов. На стене одного из них виднелась огромная надпись «shanty town»*. Архитектура далеких пейзажей, выплывающих из-за горизонта, была продиктована логикой ночных кошмаров.
(*Англ. «трущобный город»)
Она шла по улице, сплошь изрытой ямами, в которых скапливалась грязная вода. Вокруг немногочисленных фонарей образовались круги света, окрашивающего все в табачные тона. К выгоревшим остовам зданий из крошащегося кирпича лепились утлые лачуги, которые грозили в любой момент обрушиться под собственным весом. Сквозь щели в стенах, сложенных из краденных жестяных листов и почерневших досок, мелькали проблески тусклого света керосиновых ламп. Соединенные вместе бесчисленными каракулями граффити — от вполне безобидных до недвусмысленно опасных, заявляющих о правах той или иной банды — домишки напоминали единый организм, слишком сложный для постижения тайн их хитросплетения разумом человека. Изредка в тесных проулках появлялись призраки оборванных людей, давно привыкших к жизни без электричества и канализации.
Улица заканчивалась небольшой площадью, в центре которой стоял храм, построенный в вычурном позднеготическом стиле. На первый взгляд он казался заброшенным, но изредка внутри мелькали тени, которые походили на оживших горгулий; тени, которые не могли отбрасывать люди. Горящие желтые глаза следили за ее приближением из вытянутых окон трансептов*. Она привычно положила руку на ребристую рукоять пистолета.
(*Трансе́пт (от позднелат. transeptum из лат. trans «за» и лат. septum «ограда») — поперечный неф в крестообразных храмах, пересекающий основной (продольный) неф под прямым углом)
От площади расходились две дороги, образуя crux commissa*, символ имперской церкви. Точно такой же крест возвышался перед главным нефом**с расположенной на нем затейливой розой***. Тускло поблескивали медные гвозди, вбитые в дерево. Столб и перекладину пятнали потеки крови; у подножия собралась целая лужа, ручейками растекающаяся по трещинам в асфальте. В крови плавали мелкие бело-розовые цветы.
(*Крест в виде буквы «Т»; тау-крест. **Неф (фр. nef, от лат. navis — корабль) — вытянутое помещение, ограниченное с одной или с обеих продольных сторон рядом колонн или столбов. ***Роза — круглое окно, разделенное фигурным переплётом на части в виде распустившегося цветка с симметрично расположенными лепестками)
Раздался пронзительный отрывистый крик, и на крест опустилась крупная хищная птица, черно-белая, с коротким серпообразным клювом. Левую половину ее головы уродовал шрам, вертикальной линией перечеркивающий глаз. Птица ждала, вцепившись мощными изогнутыми когтями в крест, и внимательно смотрела на нее неприятными пронзительными глазами.
Улица слева, длинная и идеально вымощенная, терялась среди величественных шпилей делового центра, возвышавшихся на острове, давшем имя городу*. Возвышаясь, они скрывали своими силуэтами умирающее солнце и горделиво отбрасывали исполинские тени в сторону villa miseria**.
(*Лат. Insula Avallonis, англ. Avalon; от ирландского abal, валлийского afal — яблоко — «Остров яблок». **Исп. букв. «город нищеты» — общее название для трущоб и незаконных поселений в Аргентине)
Дорогая, уходящая вправо, была еще более кривой и грязной чем та, по которой она пришла к храму. Путь к ней был отрезан широкой сточной канавой, до краев наполненной мутной зеленоватой жижей; ее подпитывала вода, медленно льющаяся из широкой трубы. В конце улицы, в просвете между двумя домами, виднелась серебристая полоса реки, не похожей на замусоренный темный Рейвенхейм.
Жижа в канаве забурлила и на поверхность всплыл труп. На груди виднелась специфическая рана в виде звезды. Такие следы образовывались в результате выстрела в упор — пороховые газы расширялись между кожей и костью, разрывая мягкие ткани. Мертвец открыл глаза и посмотрел на нее слепыми белесыми глазами.
Перепрыгнув канаву, она направилась к реке; мертвая рука попыталась схватить ее, но действовала слишком медленно и неуклюже. Потерпев неудачу, мертвец затих, потеряв к ней интерес.