Глазное яблоко было налито багрово-красным, переходящим в черный. И уже тогда Ивик почувствовал, что господин Краавтис не жилец на этом свете.
- Хоронить господина Краавтиса будут в парке, господин Хенекус?
- Должны, но не уверен, что так будет, - вздохнул господин Мергольт, настолько занятый своими мыслями, что даже не обратил внимания на то, как назвал его Ивик. - У него ведь нет семьи, сколько я знаю. Родители, верное, уже умерли. Знаю, что он откуда-то из провинции... а с женой разведен и почти не общается. Не думаю, что она будет рада, если его похоронят рядом с ее семьей. И... в конце концов он же был профессором...
А ведь понять, что что-то не так, он, Ивик, должен был, но понять не смог. Дело в том, что за пару минут до того как господину Краавтису стало плохо, Ивик заметил что-то необычное в показаниях приборов. Скачок на шкалах. На секунду можно было подумать, что к Машине подключен еще кто-то, кроме господина Краавтиса. Но он не придал этому значения, лишь напомнил себе в очередной раз, что нужно сказать Каспу, чтобы тот почаще проверял датчики. Ведь они только тем и занимались что выдавали ошибочные показания.
- Понимаешь, тут такое дело... - тем временем продолжал Хенекус, - Крав, он ведь не получал каких-нибудь медалей, да и премий, и проработал преподавателем не так уж долго, а последние года... сам знаешь ведь...
- Но как же «Машина»? - спросил Ивик, уже зная ответ.
- Работа ведь еще не завершена, да и не распространялся он о ней особо. Не больше того минимума, который требовался для того, чтобы нас не закрыли. Хотя зная Гольвара Чистиленса, узнай в чем тут дело точно закрыл бы.
- Знаю... - эхот отозвался Ивик.
Прошло несколько мучительно долгих секунд. Наконец Хенекус произнес:
- Ты ведь еще не совсем разобрался, с чем хотел. Если надо, то я могу еще посидеть...
- Спасибо, не стоит. Лучше я пойду. Уже поздно и потом... Словом, оно подождет.
- Да, ты прав... так будет лучше.
- Вы ведь завтра не придете, господин Хенекус.
- Завтра? - Переспросил господин Мергольт, - завтра ведь выходные начинаются?
- Да, Толто.(1)(здесь и далее сноски в конце главы)
- Толто, значит... Ты иди, я закрою. И знаешь, нам надо встретиться завтра. Ты ведь знаешь где лежал Крав?
- Да, господин Хенекус.
- Ну вот и хорошо. Значит завтра, в двенадцать часов у входа.
- Как скажете, господин Хенекус.
- Хотя, знаешь, сейчас такая погода... давай лучше на первом этаже.
- Конечно, господин Хенекус.
- Иди уже, пока дождь не пошел. И сколько раз тебе говорить, не зови меня Хенекусом.
- Хорошо, Хен, я пойду. До завтра, господин Хен.
- Мальчишка... - подытожил господин Мергольт, но этого Ивик уже не слышал, Уже выйдя в коридор, даже не дав себе труда переодеться.
* * *
К счастью, дождь так и не пошел. Лишь дымка из капель висела в воздухе, от которой ни капюшон, ни зонтик не помогли бы. Но хотя подобную погоду и трудно назвать приятной, поделать с ней нечего. В конце концов, до нового года осталось уже меньше двух декад. В иные года первый снег выпадал и на день успения Алхеры-матери, богини плодородия и покровительницы магии, а ведь его отмечали декадой ранее. Другое дело, что первый сенг всегда тает, но все равно эта осень казалась до неприличия теплой.
Но, идти Ивику было не так уж далеко. Лишь пересечь чуть ли не всю территорию университета, добравшись до самой восточной части, уже у самой Лаурки. Дело в том, что именно там и находилась его комнатка, в одном из общежитий университета, специально выделенном для людей вроде него: уже вышедших из разряда студентов, но и в разряд профессоров не попадающий, и все же от чего то продолжающих ошиваться в стенах этого старейшего заведения. Здесь не было квартир профессоров, последние получали квартиры в главных корпусах университета, зачастую неподалеку от их основных аудиторий. Здесь же жили слушатели и лаборанты, из тех, кому некуда было податься в городе. Комнатки не многим больше студенческих. Хотя, к примеру, Ивику достались две комнаты. Правда вторая настолько маленькая, что ее прихоилось использовать лишь как кладовку, особенно учитывая то, что зимой в ней температура была немногим выше уличной.
В принципе, было не так уж поздно, всего лишь пять часов вечера. И уж что точно было делать рано, так это ложиться спать. Но делать Ивик ничего не мог. Ему было над чем подумать. Нет, не о смерти господина Краавтиса. Нельзя сказать, что она его не огорчила. И дело было не только в том, что именно он, Краавтис, был не только автором идеи, но и главным конструктором и оператором «Машины», над которой работал уже более пяти лет, а то и больше.