Не забывала старушка и про Вакану.
— Вакана-тян совсем не заходит… С чего бы? — однажды заметила она.
— А… Эта нахалка? — буркнул в ответ Сэнтаро.
— Почему «нахалка»?
— Ну, это же она спрашивала насчет ваших пальцев!
— Ну и что? Вы тоже спрашивали.
— Так я — по работе! Не мог не спросить, хотя бы разок.
— И тем не менее…
— Что? — не понял Сэнтаро.
— А взрослые смотрят — и делают вид, что не замечают. И что? Разве лучше так, чем спросить напрямую?
— Сложный вопрос…
— Эта девчушка давно уже смотрела и на меня, и на мои пальцы. Уж я-то знаю. И спросила так потому, что хотела познакомиться ближе.
— Неужели?
— Ну, конечно! Не стоит к ней так цепляться!
— Ого… — удивился Сэнтаро. — То есть я же и виноват?
Но, заметив ее улыбку, вздохнул с облегчением.
— Я смотрю, детей вы любите… — сказал он. — Ну а мне всегда не по себе, когда они приходят толпами.
— Когда-то я мечтала стать учителем.
— У первоклашек?
— Тоже неплохо. Но я хотела преподавать родную речь в средних классах. Думала выучиться на педагога…
— Но Япония после войны была слишком бедной, так? — отозвался он почти машинально, пытаясь разговорить ее и загладить неловкость.
— Все тогда были бедными. Не только моя семья, — вздохнула Токуэ-сан.
— А почему родную речь? — подбодрил он ее.
— Я любила стихи. Гейне, Китахара Хакусю[11]… У старшего брата в комнате было много поэтических сборников. С детства ими зачитывалась…
— Ничего себе. Сколько же в вас сюрпризов, Токуэ-сан!
— В те времена у нас не было других развлечений, кроме как фантазировать между строк… А фантазировать я любила! И когда вы, шеф, признались, что хотели стать писателем, я чуть не подпрыгнула от неожиданности!
— Ну… Это было так давно.
— Но разве ни одной мечты из прошлого в вас уже не осталось? Я вот, например, уже и не надеялась в этой жизни поболтать с такими прелестными феечками. Зато теперь просто счастлива!
— Прелестные феечки — это вы про тех бандиток?
— Ну да… Учителем так и не стала, — зато теперь хотя бы сотой долей той радости наслажусь. Я так благодарна вам, шеф, что помогли мне с ними познакомиться!
— Да бросьте, ей-богу… Это я должен вас благодарить! — усмехнулся Сэнтаро. И, отскребая щеткой нагар с жаровни, помолился за то, чтобы Вакана Прелестная заглянула в «Дорахару» как можно скорее.
Глава 12
Лето закончилось, и забегавшие в «Дорахару» девчонки вновь облачились в темно-синие матросские курточки. Солнце в полдень еще припекало, но вечера стали гораздо прохладнее. Пышная крона сакуры у входа в лавку постепенно редела, грациозно роняя на тротуар листок за листком.
Прибравшись в лавке, Сэнтаро выковыривал опавшие листья из створок железной шторы, когда его вдруг окликнули со спины.
— О! Это вы, госпожа? — удивился он, обернувшись.
— Прости, что так поздно… — небрежно бросила вдова его прежнего босса.
Сэнтаро пригласил ее за барную стойку. И пока она усаживалась, попытался лихорадочно собраться с мыслями.
Визит Хозяйки застал его врасплох. Обычно они встречались раз в неделю, чтобы она могла проверить текущую бухгалтерию и банковские переводы. Иногда это происходило в лавке, иногда у нее дома, — но о каждой такой встрече они договаривались заранее. Хозяйка моталась каждый день по врачам, а Сэнтаро с утра до вечера плясал у жаровни как заведенный. Выкроить час-другой еще и для бухгалтерского рандеву было обоим непросто, но так или иначе проводилось оно в часы, свободные от покупателей, то есть после закрытия «Дорахару».
Такое гибкое, «плавающее» расписание было на руку Сэнтаро. Время и место Хозяйка назначала по телефону хотя бы за день до встречи. Он успевал привести в порядок счета — и устроить все так, чтобы Токуэ-сан не попалась ей на глаза.
С чего же она свалилась теперь как снег на голову? У Сэнтаро неприятно засосало под ложечкой. Токуэ-сан ушла из лавки совсем недавно — как только перемыла всю посуду. Заявись Хозяйка на часок раньше — вот была бы встреча…
Присев на табурет, Хозяйка прислонила свою трость к барной стойке и ткнула пальцем в сторону чашек.
— Ну что, Сэнтаро! — сказала она. — Заваришь чайку́?
Сэнтаро поставил чайник на огонь.
— Прости, что внезапно. Сильно занят?
— Вовсе нет! А что случилось?
11
Хакусю́ Китаха́ра (1885–1942) — выдающийся японский поэт-символист, отдельно известный романтическими стихами для детей.