— Но это…
— Ты говорил с ней?
Сэнтаро поперхнулся.
— Что-о? Ты даже не спросил, проказа у нее или нет?
— Но…
— Да что с тобой происходит? Ты в своем уме?!
Воздух в лавке задрожал от ее воплей.
— Но позвольте, госпожа…
— Позволить — что?! Я и так слишком много тебе позволила. С меня хватит!
— Токуэ-сан болела очень давно. И теперь совершенно здорова. Она такая же, как вы или я.
— Такая же?! Что за чушь! У меня пальцы не скрючены!
— Эта болезнь в Японии побеждена. Среди тех, кто живет в лепрозориях, нет ни одного больного.
— Что за бред! Почему я должна тебе верить? Ты что, врач?
— Вы хотите, чтобы я уволил здорового человека только за то, что он когда-то болел?
— Ты с ума сошел? Наша кондитерская кормит и поит людей. Репутация — наше все! А ты хочешь, чтобы здесь работало чудище, которое распугивает покупателей?!
Лицо Хозяйки покраснело от ярости. Словно боясь взорваться, она быстро ощупала его — и уронила руки обратно на стойку.
— Я не хотела этого говорить, но только благодаря этому заведению ты еще ходишь живой по земле. Так или нет? Кто принял удар на себя, когда тебя чуть не размазало жизнью по стенке? Ты ведь не думаешь, что теперь «Дорахару» принадлежит тебе, правда, Сэнтаро? Учти: не уволишь эту старуху — мне придется с тобой распрощаться. Тебе все ясно?
— Д-да… но…
— Не забывайся. Этот бизнес начал мой муж. И теперь за него все решаю я!
— Но, госпожа…
— Знаю, знаю. Тебе тоже непросто, но ты стараешься изо всех сил, бла-бла-бла… Но взгляни-ка на эти цифры. Если ты такой молодец — с чего вдруг продажи рухнули как подкошенные? Может, из-за слухов о том, что здесь работают прокаженные? Если так, господин кондитер, — этому заведению крышка!
— Но это не так. Иначе я бы тоже об этом услышал. Думаю, все из-за погоды. Бизнес сейчас у всех на спаде, а тут еще эти дожди…
— Думай что хочешь. Но старуха пусть выметается.
Хозяйка картинно вздохнула. И, поджав губы, надолго замолчала. Очевидно, ожидая ответа от Сэнтаро. Но, так и не дождавшись, снова открыла рот.
— В общем, ты меня понял, — отчеканила она. И вышла из лавки вон.
Глава 14
Под сакурой за окном стрекотали сверчки. Каблуки прохожих отчетливо клацали по тротуару. Впервые за много дней тихий осенний вечер сгущался под звездами ясного неба.
Жаровня уже остыла, но лицо Сэнтаро по-прежнему блестело от пота.
— И вы уверены, что не передумаете?
— Да, — кивнула сидевшая на стуле Токуэ-сан. — Решение окончательное. Я уже не пределе…
— И вы не сможете приходить даже пару раз в месяц?
— Вряд ли.
— Но еще столько всего, чему я не успел у вас научиться!
Из-за полузакрытой шторы донеслись голоса. Две пары детских ног под синими юбочками остановились на тротуаре перед лавкой. Похоже, очередные пигалицы возвращались домой после внеклассных занятий.
— Закрыто, что ли? Вот черт! — пропищала одна из них.
— На сегодня все! Простите! — крикнул им Сэнтаро.
— Ну-у во-от… — разочарованно протянули ему в ответ, и послышался топот убегающих ног.
— Эти двое ходят на теннис, — улыбнулась Токуэ-сан. Улыбка ее, впрочем, тут же погасла, а взгляд уткнулся в сложенный на коленях передник.
— Эти девочки чувствуют то же, что и я, — сказал Сэнтаро. — Всем будет лучше, если вы хоть иногда будете здесь появляться.
Старушка покачала головой.
— Но почему, Токуэ-сан?
— Я думаю, люди перестали покупать наши дораяки… из-за моего прошлого.
— Да нет же! Вовсе не потому!
— Я уверена.
— Да с чего вы взяли?
— Хоть я и вылечилась сорок лет назад…
«Ну, вот и не увольняйтесь!» — чуть не вырвалось у Сэнтаро. Он должен был это сказать. Но взглянул на нее — и слова вдруг застряли в горле.
В глазах Токуэ-сан проступило сочувствие.
— Ладно, шеф… Не сто́ит.
— Что значит — не стоит? Это же и моя вина!
Ее скрюченные пальцы стиснули край передника на коленях.
— Да в чем же ваша вина? — спросила она.
— Токуэ-сан…
— Что?
— Не думаю, что я вправе об этом спрашивать, но… вы страдали болезнью Хансена, так?
— Да. Жалею, что не сказала вам сразу.
— О-ох… — только и протянул Сэнтаро. Никаких слов ему в голову не пришло.
— Как только тебе ставят этот диагноз — твоя жизнь останавливается… Так считалось, когда я была молодой.
Взгляд Сэнтаро застыл на ее пальцах, тискающих передник.
— «Кара божья» — вот как это еще называли тогда. Многие верили, что этой болезнью Небеса наказывают тех, кто много нагрешил в прошлой жизни… Стоило кому-то одному заболеть, окружающие тут же вызывали полицию и эпидемконтроль. Все вокруг очень жестко дезинфицировалось. Вещи, люди, дома… А семья заболевшего покрывалась позором до скончания века.