Тхондэн снова взял кисть, намереваясь закончить копирование этого текста, но вскоре двери храма снова со скрипом распахнулись.
Он вздохнул; он определенно не завершит свою задачу сегодня.
Ему не нужно было смотреть вверх, чтобы узнать, кто вошел. И все же он все равно поднял глаза.
Он смотрел, как Юньчжоу осторожно закрыл двери переднего двора и направился к холлу. Он быстро вырос за последние несколько лет. Теперь он был высоким и сильным, а рукава его туники были закатаны, обнажая жилистые мускулы на его предплечьях.
И он не был таким темным, как сказал Сюэ Сянь; его кожа больше походила на цвет пшеницы.
— Небо затянуто облаками. Скоро пойдет дождь, — пожаловался Юньчжоу, входя в зал, так естественно и непринужденно, как если бы он возвращался в свой дом после долгого дня.
Тхондэн согласно промычал и снова попытался поднять кисть, но внезапно снова остановился. Он посмотрел на Юньчжоу и спросил:
— Что это у тебя с собой?
— Чай, — сказал Юньчжоу, поднимая сверток, чтобы показать ему. Затем он улыбнулся. — И вино.
Это напомнило а его старом друге все эти давние годы. Сходство повергло Тхондэна в оцепенение, и он автоматически ответил:
— Хочешь заставить меня снова выпить вина?
Когда Юньчжоу наклонился, чтобы поставить чайник на стол, он засмеялся и сказал:
— Уловка? Это даже не Цюлубай.
Потом он замер. Он взглянул на Тхондэна и обнаружил, что монах смотрит на него, тоже застывший.
Тхондэн пробормотал:
— Ты…
Облако замешательства промелькнуло на лице Юньчжоу, когда он сказал:
— Я… тоже не знаю, почему я только что сказал это.
— О, — сказал Тхондэн и улыбнулся. — Неважно. Поставь сюда чай, но отнеси вино как можно подальше от меня. Не отвлекай меня от написания твоих текстов.
Юньчжоу кивнул. Он приподнял лицо к столу и смотрел, как Тхондэн пишет каллиграфию, а затем не мог не спросить:
— Моя каллиграфия… становится лучше?
Тхондэн взглянул на него и сказал:
— Конечно. Твой прогресс перешел от ползания змеи на животе к ползанию на четвереньках.
Юньчжоу закатил глаза.
Тхондэн не смотрел на него, но его губы изогнулись в улыбке.
Юньчжоу вздохнул, взял горшок с вином, встал и посмотрел на заднюю дверь.
Сюэ Сянь стоял, прислонившись к дверному косяку, скрестив руки на груди, любуясь мушмулами в саду, и тихо болтал о чем-то с Сюань Минем. Увидев, что Юньчжоу был здесь, Сюэ Сянь выпятил подбородок и сказал:
— Мы только что говорили о тебе. Что у тебя с собой? Вино?
Юньчжоу поднял горшок, чтобы показать ему.
— Сегодня утром я сорвал мушмулу. Она спелая. Если хочешь, можешь выпить ее с вином.
Сюэ Сянь моргнул.
— Я впервые слышу о том, чтобы пить вино с мушмулами.
Но Юньчжоу уже снова исчез за статуей Будды — он вернулся, чтобы учиться письму с Тхондэном.
Обоняние Сюэ Сяня было превосходным. Хотя Юньчжоу забрал вино, он все еще чувствовал его запах. Он наклонился в холл и еще раз вдохнул воздух, прежде чем Сюань Минь схватил его за подбородок и вернул обратно.
— Ешь столько мушмулы, сколько хочешь, но без вина.
Сюэ Сянь покосился на него, затем просунул шею обратно в холл и крикнул:
— Монах! Твой наглый ученик запрещает мне пить вино!
Тхондэн занимался писательской практикой с Юньчжоу. Не останавливаясь, он просто ответил:
— При чем здесь я?
Сюэ Сянь просто выпалил и не ожидал, что Тхонден что-нибудь скажет. Он повернулся и протянул руку, чтобы погладить Сюань Миня по лицу.
— Почему я не могу выпить?
Сюань Минь схватил его за запястье и оторвал коготь от лица, а затем спокойно сказал:
— В прошлый раз ты выпил фляжку Луофучунь и взял меня на снежные вершины горы Тайхан. Перед этим ты выпил полторы фляги Чжуецин, и мы упали в Восточное море. Ранее…
— Все, прекрати!
Сюэ Сянь пожаловался, закрыв губы Сюань Миня поцелуем, а затем, злобно ухмыльнувшись, облизнул губы Сюань Миня. Он немедленно вернулся к тому, чтобы прислониться к дверному косяку, как будто ничего не произошло.
Сюань Минь вздохнул.
Сюэ Сянь оттолкнул лицо.
— Не смотри на меня. Смотри туда. Идет дождь.
Сюань Минь снова вздохнул.
На улице действительно шел дождь.
Летний дождь шел без грома, вместо этого он состоял из плотной мороси, которая шла во двор с шумом. Когда он упал, казалось, что он мог заставить весь мир затихнуть и полностью затихнуть.
В городе продавцы на рынке поспешно расчистили свои прилавки и принесли товары обратно в магазины. Прохожие на улицах поднимали руки, чтобы прикрыть голову, а домохозяйки быстро принесли белье, висящее на веревках.