Гертруда Белл потеряла мотивацию уже в начале 20-х годах ХХ века, так как британские бомбардировки произвели на неё сильное впечатление: «Это удивительно беспощадное и ужасное дело — война с воздуха»{96}. Она была подавлена, измучена и в 1923 году сокрушалась в письме к отцу:
В глубине души я знаю, что мы, как воинственный народ, никогда не сможем полностью излечиться. Потрясение было слишком сильным, мы потеряли равновесие. Я обнаружила, что мне гораздо труднее контролировать свои чувства, чем раньше{97}.
12 июля 1926 года она была найдена мёртвой в своём номере отеля в Багдаде, смерть наступила от передозировки снотворного.
В 1933 году, через год после обретения Ираком независимости, малик-марионетка Фейсал умер. Волнения, возникшие в стране после его смерти, привели к государственному перевороту. Таким образом, была подготовлена сцена для очередного британского вторжения, случившегося в 1941 году и имевшего целью обеспечение поставок нефти. Оккупация была завершена в октябре 1947 года, но британские военные базы существовали в Ираке вплоть до 1954 года.
Глава 7
Убьём лунный свет
Капрони Ка.36М
(Италия)
Принят на вооружение: 1923 год
Количество, ед.: 153
Экипаж, чел.: 4
Размах крыла, м: 22,7
Максимальная скорость, км/ч: 140
Практический потолок, фут (м): 15 900 (4850)
Дальность полёта, км: 600
Бомбовая нагрузка, кг: 800
В 1909 году на авиашоу неподалёку от города Брешии, что к востоку от Милана, двадцатишестилетнего Франца Кафку больше всего заинтересовала публика — огромная, разношёрстная толпа мужчин и женщин, одетых в лучшие наряды. Само же шоу показалось этому, может быть, самому парадоксальному писателю той парадоксальной эпохи по меньшей мере абсурдным — как и очень многое в окружавшем его мире.
«На высоте 20 метров над землёй человек заключён в деревянный каркас и, добровольно подвергаясь бессмысленной опасности, пытается выдержать взятое на себя испытание»{98}.
Но шоу посетили и другие мастера пера, некоторым из них представление понравилось куда больше. Прежде чем Кафка сел в экипаж и умчался прочь — задолго до конца программы, — он заметил известного и почитаемого поэта Габриэле д’Аннунцио — маленького и щуплого мужчину в костюме лаймового цвета; на его шее красовался розовый платок. Он напоминал маньяка, особенно когда семенил, неустанно жестикулируя, перед членами организационного комитета.
Габриэле д’Аннунцио считал то шоу чем-то божественным, а сам полёт сравнивал с актом любви, которому суждено было прерваться приземлением, una voluttà troncata{99}. Когда шасси очередного самолёта касалось земли, д’Аннунцио оставался на поле вплоть до взлёта следующего и донимал организаторов распросами.
Девять лет спустя почитаемый всеми д’Аннунцио пролетал на самолёте над Веной. На дворе был август 1918-го, Первая мировая подходила к концу. Д’Аннунцио было 55 лет, он уже стал главным поэтом Италии, его теперь звали просто Бардом — Il Vate, и он обзавёлся виллой в Венеции, на Гранд-канале. Он прибавил в весе и облысел, но сохранил как энергичность, так и страсть к полётам. Несмотря на то, что он никогда не учился управлять самолётом, он напросилcя на должность в Военно-воздушные силы Италии, где его считали экстравагантным талисманом. Во время службы он участвовал в бомбардировках незначительных целей, а его самым ценным вкладом можно считать боевой клич лётных экипажей «Эйа-эйа алала», восходящий к древнегреческой мифологии{100}. Кроме того, он взял на себя ответственность за дизайн военных самолётов; он настоял на том, что над ним должны работать профессиональные художники{101}.
Полёт в Вену был ещё одной мечтой д’Аннунцио, на него он также сумел напроситься. Правда, ему не разрешили взять с собой бомбы. Это была сугубо пропагандистская акция, целью которой было распространение листовок; их было добрых полмиллиона. Текст к ним он написал сам.