Он был далеко не так бесшабашен, как его легендарный двоюродный брат Манфред — великий немецкий лётчик времён Первой мировой войны, но по меньшей мере столь же амбициозен. Он единолично руководил нападением, вплоть до того, что сам делал бомбы{175}. Сначала сбрасывались тяжёлые бомбы весом до тонны с целью уничтожить здания. Затем — более лёгкие бомбы, которые бы сровняли дома с землёй, и, наконец, одна за одной зажигательные и противопехотные бомбы с шариками и осколками, чтобы пресечь любую попытку потушить пожары. В общей сложности более 40 тонн. Это было похоже на кулинарный рецепт: сначала яйца, потом сахар, потом мука…
В своём гостиничном номере на авиабазе в городе Витория в нескольких милях к востоку от высокогорной равнины Вольфрам фон Рихтгофен хранил немецкий перевод книги Джулио Дуэ «Господство в воздухе»{176}. Он следовал идеям Дуэ, насколько это было возможно, разве что не имел возможности использовать боевые отравляющие вещества. Когда через несколько дней после захвата Герники подразделениями националистов фон Рихтгофену позволили рассмотреть всё поближе, он смог установить, что у нападения имелись свои недостатки, однако в целом атаку можно было считать успешной. Особенно это касалось однокилограммовых зажигательных бомб с фосфором от конгломерата германских концернов «И. Г. Фарбен». С температурой горения, близкой к 2500 градусам, они удивительно быстро уничтожали деревянные здания.
Люфтваффе также успешно испытали один из своих самых современных бомбардировщиков, «Дорнье До 17», называемый «карандашом» за изящную форму. В ходе испытаний этой модели немецкие конструкторы обнаружили, что обтекаемые корпуса двигателей, выполненные из металла и расположенные прямо по центру крыла, могут снизить сопротивление воздуха на 20 процентов{177}. Этот принцип был ключевым в конструкции самолёта «Дорнье», совершившего технологический рывок в скорости и практическом потолке до 410 км/ч и до приблизительно 8230 км соответственно, что почти в два раза превосходит характеристики модели от «Юнкерс», поставленной в Японию всего шесть лет назад. Самолёт также был впереди всех в плане оснащения контрольно-измерительными и навигационными приборами. Фон Рихтгофен с гордостью доложил рейхсминистру авиации Германии Герману Герингу, что самолёт готов, хотя ещё и была возможность повысить точность во время самой бомбардировки.
Для немцев «Операция „Рюген“» представляла собой прежде всего испытание недавно созданных ВВС «Люфт-ваффе»{178}. Но это также было подарком — хотя и несколько запоздалым — Геринга Гитлеру на день рождения. Он хотел напомнить фюреру о превосходстве люфтваффе, и того было нетрудно убедить. Он уже давно был почти футуристом в прославлении технологий и индустриализации, которые считал решающими факторами достижения своих целей{179}.
В результате бомбардировки Герники увеличились бюджеты. Геринг был в восторге. Наркоман со стажем, сильно загримированный и постоянно красующийся в жёлтой куртке на меховой подкладке из кожи диких зверей, он намеревался создать сильнейшие в мире военновоздушные силы. «Я собираю самолёты, пока другие собирают почтовые марки»{180}.
Фон Рихтгофен, Гитлер и Геринг. Все эти люди воспитаны по одной и той же модели, которую психолог Элис Миллер называет «Чёрной педагогикой»{181}. Она целиком и полностью основывается на телесных наказаниях как средстве против капризов, неповиновения и своенравия до тех пор, пока для усмирения ребенка не будет достаточно всего одного взгляда. Теперь эти люди получили возможность осуществлять подобные действия в ничем не ограниченных масштабах.
Ноэль Монкс из лондонской газеты «Дэйли экспресс» был первым иностранным репортёром, прибывшим в Гернику после бомбардировки.
[Меня] шокировали баскские солдаты, которые собирали обугленные тела, ставшие добычей пламени. Некоторые солдаты плакали, как дети. Там пламя, дым, щебень; запах горелой человеческой плоти тошнотворен. Дома превратились в преисподнюю{182}.
Вскоре к Монксу присоединились корреспонденты из крупных зарубежных изданий. Все они единодушно осудили жестокость бомбардировки. Это вызвало огромную бурю пропаганды со стороны испанских националистов. Радио «Саламанка» утверждало, что всё это «ложь, ложь, ложь» — «Mentiras, mentiras, mentiras». Напротив, заявили франкисты, никакого воздушного налёта не было, а всё было организовано республиканцами, которые сами сбросили бомбы в канализационные трубы{183}.