После того как неоспоримые доказательства затруднили защиту этой позиции, националисты пытались преуменьшить масштабы трагедии. Оказалось, что город бомбили потому, что в нём было полно коммунистов, а жертв было гораздо меньше, чем 800–3000, о которых сообщал британский журналист Джордж Стир в лондонской газете «Таймс». Ещё в 1970 году консервативная испанская газета «Арриба» утверждала, что речь идёт только о 12 погибших; об окончательных данных до сих пор ведутся споры. Британский историк Энтони Бивор пришёл к выводу, что документально зафиксирована гибель только около 300 человек{184}. В то же время Ирухо Хавьер из Центра изучения Страны Басков при университете Невады утверждал, что погибших было по крайней мере 1600{185}. Вообще, дискуссия о бомбардировке Герники вскоре превратилась в пропагандистскую войну, окутанную мифами и ложью настолько, что даже сегодня трудно отыскать какую-либо правду.
Хотя Пикассо практически не интересовался политикой, поток газетных репортажей из Герники стал для него тревожным сигналом или, скорее, своего рода искуплением. Он понял, что художественный кризис и новая реальность войны могут быть выражены в одном произведении{186}.
9 мая у него был готов карандашный эскиз. Он включал группу людей с поднятыми сжатыми кулаками — приветствие коммунистов во время Гражданской войны; оно было опущено в финальной версии картины{187}. А остальное всё было, по большей части, чётко и ясно. Когда художник приступил к работе, а это было 11 мая, он использовал фасадную матовую краску, только чёрный и белый цвета, иногда смешивал их с различными оттенками серого. Использование цвета должно было обеспечить идентичность картины с фотографией. Чтобы расписать огромный, небелёный муслиновый холст размером 3,5x7,5 метров, Пикассо работал круглосуточно. Бóльшую часть времени он проводил на стремянках и с кистями, удлинёнными при помощи палочек. Картина была закончена через три недели.
Тема картины неочевидна. Здесь нет ни бомбардировщиков, ни разрушенных зданий. Мы оказываемся запертыми в каком-то замкнутом пространстве — возможно, бомбоубежище с множеством героев, занимающих неестественные положения. Бык, лошадь и несколько человеческих персонажей, в том числе мать с ребёнком на коленях. Кажется, что страх парализовал их всех.
Картину восприняли неоднозначно. Неудивительно, что немцы были недовольны. В их путеводителе по Всемирной выставке говорится, что речь идёт о «смеси частей тела, которые мог бы нарисовать четырёхлетний ребенок»{188}. Коммунисты тоже были разочарованы. Они считали, что картина излишне абстрактна. Она не имела чёткого посыла. Например, представлял ли бык жестокость фашизма или же изображал угнетённый испанский народ? Кроме того, не хватало коммунистических жестов — поднятых вверх сжатых кулаков. Но для многих картина вскоре стала воплощением современной технологичной войны.
Как оценил картину Маринетти, будучи всё ещё ревностным сторонником фашизма, мы не знаем. Но когда они с художником встретились следующей осенью на вечере в честь их давно умершего общего друга, поэта Гийома Аполлинера, Пикассо наотрез отказался пожать Маринетти руку, при этом сказав: «Вы, кажется, забыли, что мы воюем»{189}. Вскоре Пикассо вступил в коммунистическую партию.
Позднее картину отправили на «гастроли» по Европе и США, чтобы собрать деньги для жертв Гражданской войны в Испании. В конце 1950-х годов полотно окончательно поместили в отдельное помещение в Музей современного искусства (Нью-Йорк). Там картина пробыла до 1981 года, когда музей с неохотой вернул её в Испанию, где она до сих пор является одной из приманок для гостей музея Прадо в Мадриде[7].
Хотя итальянская и немецкая авиация безжалостно бомбила гражданские объекты по всей Испании, в том числе такие крупные города, как Малага, Мадрид и Барселона, именно разбомблённая Герника заставила мировое сообщество определиться с тем, кого оно поддерживает. Выбор был сделан в пользу Республики{190}. Но война почти закончилась, а республиканцы были разгромлены. Всё же многим из них напомнили об их собственной уязвимости. Всё произошло в Европе, были убиты европейцы, и целый европейский город лежал в руинах.
Политики и военные всего мира должны были понимать, что именно немецкие люфтваффе и Королевские ВВС Италии смогли осуществить это. С жестокостью, силой и навыками, которых ранее не существовало{191}.