После всестороннего обследования лётного состава врачи смогли составить список ситуаций, вызывающих особое беспокойство в порядке приоритета{296}:
1. Попасть под обстрел, когда ты сам не можешь отстреливаться.
2. Получить предупреждение о самолёте противника, которого не видно.
3. Оказаться в луче прожектора противника.
Все эти проблемы в большей степени касались экипажей бомбардировщиков. Они должны были лететь в строгом порядке и противостоять как истребителям противника, так и ПВО, не совершая уклонительных манёвров. Им оставалось только наблюдать. Самолёты разваливались на части и падали в пламя. «Аварийные люки, двери выхода, преждевременно раскрывшиеся парашюты, человеческие тела и всевозможные обломки самолётов Б-17 и немецких истребителей вихрем проносились мимо нас»{297}. Всё это время экипаж не покидал сильный страх быть сбитым и сгореть заживо в течение трех-четырёх минут, прежде чем самолёт ударится о землю. А если они всё-таки выживут, то могут не надеяться избежать линчевания. «Те, кто там внизу, наверняка потеряли мать, отца, брата или сестру и насадят вас на свои вилы»{298}.
А когда всё заканчивалось и все возвращались домой невредимыми, у них была всего пара дней до следующего боя. Даже человек, пребывающий в полном душевном равновесии, страдал от учащённого сердцебиения, проблем с желудком, мышечного напряжения и проблем со сном, которые постепенно перерастали в смесь постоянной усталости, беспокойства и апатии. Помогали лишь таблетки и алкоголь{299}.
Несмотря на то что психология утвердилась как медицинская дис циплина на заре Второй мировой войны, американские ВВС решительно заявили, что психические расстройства среди экипажей должны рас сматриваться как военно-медицинская проблема. Они требовали, чтобы врачи ставили военные приоритеты выше своих клятв Гиппократа касательно отдельного пациента. Если экипажи были недоукомплектованы, главной задачей врача было как можно скорее вернуть каждого пилота в строй{300}.
Почти то же самое говорилось в аналогичной директиве британского министерства авиации{301}. Но здесь, тем не менее, признаётся, что стресс имеет свойство накапливаться и что у каждого человека есть предел прочности. В директиве рекомендуется предотвращать срывы путём достаточного отдыха между рейдами, а также с помощью различных видов психологической подготовки для повышения порога тревожности. В то же время обсуждается различие между сильными и слабыми характерами, согласно которому слабохарактерные люди изначально непригодны для службы, тогда как «у человека сильного от природы, у которого никогда не было проблем с нервной системой, в боевых условиях невроз развивается только при очень специфических обстоятельствах»{302}.
В 1943 году британские военно-воздушные силы подсчитали, что в группе риска находились до 25 процентов всех экипажей, и приходилось изолировать тех, у кого проявлялись невротические симптомы. В противном случае это могло передаться остальной части подразделения. Это состояние по-английски называлось twich — тик, поскольку оно часто сопровождалось судорогой лицевых мышц. Официальный диагноз — «отсутствие внутреннего стержня» — заносился в личные документы и становился клеймом на всю оставшуюся жизнь. Несмотря на то что диагноз был позорным, бóльшая часть лётчиков всё же стремилась его заполучить. Они хо тели, чтобы их уволили с действительной военной службы во что бы то ни стало. Лишь бы вы жить. Стыд и позор перестали что-либо значить.
Это и является главной темой романа Хеллера «Уловка-22». В теории, америк анские лётчики должны были отправляться домой после 25 бомбардировочных рейдов, но этот лимит постоянно расширялся. Джозеф Хеллер участвовал в 60 боевых рейдах, прежде чем его демобилизовали. Единственное, что могло без лишних слов обеспечить досрочное возвращение домой — это обширные телесные повреждения. Главное командование, то есть Арнольд, Спаатс и высшие генералы, не имело ни малейшего представления о проблемах нервной системы.
После того как помешанного Орра, товарища Йоссаряна, отправили в очередной рейд, на базе доктору Дэнику пришлось выступить с объяснениями:
Это была настоящая ловушка. «Уловка-22» разъясняла, что забота о себе самом перед лицом прямой и непосредственной опасности является проявлением здравого смысла. Орр был сумасшедшим, и его можно было освободить от полётов. Единственное, что он должен был для этого сделать, — попросить. Но как только он попросит, его тут же перестанут считать сумасшедшим и заставят снова летать на задания. Орр сумасшедший, раз он продолжает летать. Он был бы нормальным, если бы захотел перестать летать; но если он нормален, он обязан летать. Если он летает, значит, он сумасшедший и, следовательно, летать не должен; но если он не хочет летать, — значит, он здоров и летать обязан. Кристальная ясность этого положения произвела на Йоссариана такое глубокое впечатление, что он многозначительно присвистнул.