Через каждые несколько слов на мою кожу обрушивается очередной водопад капель, пока она не онемела, а все тело не задрожало.
— Мама? Папа? Что вы делаете?! — кричит Ария, и я поворачиваюсь к лестнице с выражением ужаса на лице, видя, что у нее точно такое же выражение.
Тихий вздох срывается с моих губ, когда она опускается на нижнюю ступеньку, и ее трясущиеся колени опускаются на пол.
— Рэйвен, с тобой все в порядке? У тебя кожа в пятнах.
Да, потому что твои дерьмовые родители мучают меня каждый раз, когда я их вижу.
— Ария, поднимайся наверх. Тебе не на что смотреть, — говорит дядя Джерри, наконец поднимаясь с колен и становясь на ноги. Он бросает на меня язвительный взгляд, словно ненавидит меня больше, чем может выразить словами. Я — бич их существования, и я знаю, что они хотели бы, чтобы я никогда не приезжала сюда.
Они считают, что я испортила их дочь. Они считают, что я загрязняю их дом.
— Нет! Я не могу изо дня в день сидеть наверху и слушать, как моя кузина кричит, а вы причиняете ей боль! — Из ее груди вырываются рыдания, и я понимаю, что она хочет подойти ко мне.
Но она боится.
Я бросаю на нее взгляд. Не подходи. Перестань плакать.
Будет только хуже, если мы не остановим это. Сейчас.
Ее отец делает шаг к ней, его шаги достаточно агрессивны, чтобы поднять волосы на моих руках.
— Прекратите это. — Я делаю шаг вперед, становясь между дядей Джерри и Арией. — Мне жаль. Я сделаю все, что вы хотите, только оставьте Арию в покое.
Тетя Глория хватается за капюшон моей толстовки и дергает меня назад. Моя задница врезается в пол, и я слышу, как Ария задыхается, когда подходит ко мне.
— Ария, остановись! — кричу я с пола. Я вижу, как дядя Джерри преграждает ей путь, поднимает руку и бьет ее с такой силой, что она летит через всю комнату, врезаясь спиной в стулья за обеденным столом.
Меня охватывает ярость, такая горячая, что кажется, будто я только что шагнула в пламя. Я собираюсь встать, но тут надо мной нависает огромная тень тети Глории.
— Ты в этом виновата. — Она достает из-за спины тяжелый стальной крест. Она поднимает его надо мной, словно собираясь воткнуть мне в грудь. Я вздрагиваю и закрываю лицо, когда он с размаху опускается вниз, ударяя меня прямо по голове.
И все вокруг становится черным.
Я задыхаюсь, спина выгибается, когда я прихожу в себя. Оглядевшись вокруг, я вижу, что меня окружает моя комната.
Я в своей постели.
Но как я сюда попала?
Цветочное одеяло прикрывает мое тело, тяжелое, толстое и сковывающее. Я стягиваю его с себя, когда тень привлекает мое внимание.
— Ария? — шепчу я, удивляясь тому, что она лежит на полу. Приподнявшись, я хватаюсь за голову, чувствуя, как под волосами растет огромный комок. Он нежный на ощупь и бьет мне в ухо, вызывая раскалывающую головную боль по всей голове.
Она переворачивается, и у меня на глаза наворачиваются слезы при виде ее лица. Черно-синие пятна тянутся от челюсти до щеки. Даже правый глаз немного припух, словно ее тело не могло не отреагировать на боль. Она вздрагивает, поднимаясь на ноги, и слезы мгновенно текут по ее щекам.
— Мне так жаль, Рэйв.
Я сползаю с кровати и сажусь на пол рядом с ней. Я не хочу прикасаться к ней. Прикосновения чужды, неудобны, неестественны. Она знает это, но ей все равно, так как она наклоняется вперед и зарывается головой в мое плечо.
— Почему мои родители такие, Рэйвен? Почему они такие испорченные?
Я провожу пальцами по ее влажным волосам, не обращая внимания на неприятные ощущения в груди. Мне хочется убежать и спрятаться в своей кровати, а еще мне хочется сбежать вниз и разорвать ее родителей пополам за то, что они причинили ей боль.
— Я не знаю, Ария.
Она откидывается назад, глядя на меня водянистыми глазами.
— Я больше не знаю, кто они такие. Они как будто... становятся хуже. Зачем им вообще причинять тебе боль? Ранить меня? Зачем им причинять боль собственному ребенку?
Мои руки опускаются на ковер, и я крепко сжимаю волокна, ненавидя то, как ужасно это на нее влияет. Она травмирована.
— Иногда в этом мире есть вещи, которые мы не понимаем. — Например, почему я такая, какая есть, или почему мои родители такие, какие они есть.
Или почему мои тетя и дядя такие, какие они есть.
Она качает головой, слезы падают с ресниц и катятся по щекам.
— Мне не нравится, какими они стали. Богу бы не понравилось, какими они стали.
Я отвожу взгляд от нее, зная, что ее вера сильна, даже когда моя не существует.
— Я вижу это в твоих глазах. Ты не останешься здесь надолго. Возьмешь ли ты меня с собой? — спрашивает она шепотом.
Я смотрю на нее, понимая, что, что бы ни случилось, я не могу оставить ее. Не сейчас.
— Конечно, возьму, Ария.
На ее лице расцветает цвет, когда наступает облегчение.
— О, боже мой, спасибо тебе огромное. — Она наклоняется, хватается за мою руку и прижимается к ней лицом. — Спасибо.
Я выглядываю в окно и вижу, что солнце только начинает вставать. Должно быть, я проспала всю ночь. Сегодня тот самый день.
Важный день.
Я увижу своего отца впервые за шесть лет.
Но я не могу рассказать об этом Арии. Если случится худшее, я не хочу, чтобы она несла ответственность за то, что я ей скажу. Пока все не уладится, я должна держать все в себе. Держать ее в неведении, пока мы обе не окажемся в безопасности. Так будет лучше.
Для нас обеих.
— Сегодня я встречаюсь с Кайлианом.
Ее лицо бледнеет.
— Мы обе под замком, Рэйвен. Никому из нас не разрешается выходить из дома.
Я сжимаю зубы. Мне это не подходит, потому что у меня есть чем заняться. Помимо тети и дяди, мне приходится иметь дело с серийным убийцей, который буквально хочет напасть на меня.
— Мне нужно выбраться отсюда, — это все, что я могу сказать. Меня охватывает клаустрофобия, и стены начинают смыкаться, а мания давит на грудь, словно огромные якоря.
— Пожалуйста, не уходи. У тебя будут большие проблемы.
Я наклоняюсь вперед, и мои ладони оказываются по обе стороны от ее лица. Кожу покалывает, но я не обращаю на это внимания, глядя в ее обеспокоенные глаза.
— Тебе не нужно долго бояться, Ария. Я позабочусь об этом. Я позабочусь обо всем этом, и тогда мы будем в безопасности. Но ты должна продержаться еще немного, хорошо? Еще немного.
— Что ты собираешься делать? — шепчет она.
Я качаю головой.
— Тебе не о чем беспокоиться. Просто держись подальше от них и будь в безопасности. Об остальном я позабочусь.
Я подхожу к комоду, собирая вещи, которые мне понадобятся. До тюрьмы, в которой содержится мой отец, несколько часов езды.
Государственная тюрьма Пеликан-Бей на севере Калифорнии. Для худших из худших. Место, где зло идет на смерть. Место, где я никогда не была и не собиралась, но вот я здесь, собираю чемодан, чтобы повидаться с ним.
Никогда не думала, что доживу до этого дня.
— Но... как ты собираешься выбраться отсюда? Ты не можешь просто сказать, что идешь в библиотеку. Она тебе не позволит, не сейчас. Как ты собираешься выбраться отсюда?
Я бросаю взгляд на окно.
— Нет! Разве ты не помнишь, что случилось в последний раз, когда ты вылезла ночью из окна? Тебя заперли в подвале на целую неделю!
— У меня нет другого выбора, — выдавила я из себя.
— Так что вы, ребята, собираетесь делать? Стоит ли это наказания, которое будет после? Потому что ты знаешь, что если ты уйдешь отсюда, то будут последствия. — В конце ее голос срывается, и на поверхность пробиваются рыдания. — И я не знаю, сколько еще боли я смогу вынести, как для тебя, так и для себя.
Я сужаю глаза и смотрю на нее.
— Я никогда, никогда больше не позволю им прикасаться к тебе. Ты слышишь меня? Если они хоть раз прикоснутся к тебе, я заставлю их пожалеть об этом.
Она сглатывает слезы, услышав тон моего голоса, делает глубокий вдох и медленно кивает.
Я застегиваю сумку, взяв несколько вещей, и запихиваю ее под кровать. Мне еще не нужно уезжать, но когда я это сделаю, я хочу быть готовой. Потому что я знаю, без сомнения...