— О, черт, — шепчу я, роняя ее на пол. Она ударяется затылком о раковину, и удар эхом разносится по ванной, прежде чем она падает на пол.
Она мертва.
Она так чертовски мертва.
— Твою мать! — Я встаю на колени и переворачиваю ее на спину. Ее глаза и рот все еще открыты, но в ее взгляде отражается только смерть. Мои руки падают на кровь, и я хочу стереть ее, мои ладони входят в теплую субстанцию, когда я пытаюсь ее отмыть. Все, что у меня получается, — это размазать ее по телу, как шваброй. Она абсолютно ничего не делает, чтобы впитать красное месиво.
— О, черт, я в полном дерьме, — скулю я, бросаясь к кабинке и хватая туалетную бумагу. Я бегу обратно к телу, след туалетной бумаги все еще прикреплен к рулону. Я вдавливаю тонкие квадратики в кровь, и они тут же краснеют, распадаясь от густой жидкости.
Куча туалетной бумаги рассыпается вокруг меня, и мои глаза наполняются слезами.
Вот дерьмо. Я только что убила человека. По своей воле. Легко. Без малейших колебаний.
Я встаю, с моего тела капает кровь, когда я наклоняюсь, чтобы схватить ее за лодыжки, и начинаю тянуть ее через уборную к кабинке, совершенно не понимая, что я делаю.
Что я должна делать с мертвым телом?
За ней тянется кровавый след, и как раз в тот момент, когда я собираюсь затащить ее в кабинку, дверь уборной открывается, и там стоит он.
Кайлиан.
Он выглядит полным ярости и совсем не шокированным, когда смотрит на меня.
— Что, блять, произошло? — рычит он. Он быстро закрывает дверь, щелкнув замком, о котором я и не подозревала.
— Я не знаю, — шепчу я, чувствуя, что немею.
Он указывает на тело.
— Ты не знаешь, какого хрена ты тащишь труп по полу? — Он смотрит на меня, его глаза обвиняют. — Ты вся в гребаной крови. Что ты сделала?
У меня отпадает челюсть, но мне нечего сказать. Кажется, я в таком же шоке, как и труп. Я опускаю взгляд и вижу, что все мое тело покрыто кровью. Я похожа на Кэрри после того, как ее окунули в ведро с кровью. Ни один сантиметр не остался нетронутым.
— Ты что, твою мать, не можешь себя контролировать? Убиваешь кого-то, когда вокруг сотни гребаных людей? — кричит он на меня.
Я бросаю ее ноги, прижимая руки к лицу, так как голова раскалывается от боли.
— Мне очень жаль! Она... она, черт возьми, говорила и не могла остановиться! — Я хватаюсь за волосы и дергаю, чувствуя, что схожу с ума.
Он делает шаг вперед, хватает меня за руки и тянет их к талии.
— Возьми себя в руки, Рэйвен! — Он берет меня за подбородок и щиплет, пока меня не пронзает боль. Он поднимает голову, и мои глаза сталкиваются с его глазами. Они успокаивающие и холодные, безэмоциональные и отстраненные.
И все же он здесь. Он со мной.
Он защищает меня.
Он хочет спасти меня от меня самой.
— Ты со мной? — скрежещет он сквозь зубы.
Я киваю, хотя его пальцы, держащие мой подбородок, делают это едва заметным.
Но он замечает.
Он все замечает.
— Я здесь, — шепчу я.
Он кивает, отпуская меня.
Когда в дверь начинают колотить, мое сердце начинает биться со скоростью мили в минуту. Меня поймают. Меня поймают, и я отправлюсь в тюрьму. Я больше никогда не увижу Арию и не смогу защитить ее от ее чудовищных родителей.
— О Боже, — шепчу я, слезы текут по моему лицу.
Он показывает на меня пальцем:
— Заткнись. — Подойдя к двери, он хлопает по ней. — Убирайся к чертовой матери.
— Пошел ты! — кричит женский голос с другой стороны.
Он оборачивается и смотрит на меня с недовольным выражением лица. Затем он оглядывается по сторонам и замечает вентиляционное отверстие под потолком.
— Туда.
Мои глаза расширились.
— Туда, что? Ты хочешь, чтобы я пролезла через вентиляционное отверстие размером с ботинок?
Он сужает глаза.
— Ты облажалась, Рэйвен. Смирись с последствиями. — Он качает головой, облизывая губы. —Ты хоть знаешь, кто она?
Я качаю головой.
— Может, Трина и сучка, но ее отец — богатый конгрессмен и не собирается сидеть сложа руки, когда его дочь больше не вернется домой. Это... это гребаный бардак.
Блять. О, блять. Я забыла об этом.
— Значит, я отправляюсь в тюрьму. — Мои руки хлопают меня по бокам, и я чувствую, что обречена. Моя жизнь полностью закончена.
Он вздыхает.
— У тебя нет другого выбора, кроме как смириться с этим, Рэйвен. Я засуну ее в вентиляцию. Тебе придется тащить ее за собой, пока не дойдешь до конца. Проход должен закончиться возле моей машины. Мы отнесем тело в лес.
Я хмурюсь, а он хмурится на меня, поднимает палец и тычет мне в лицо.
— Ты там поместишься и будешь иметь дело с гребаными последствиями своего промаха.
Я сглатываю комок в горле, глядя на кровь. Всю кровь. Ее тело должно быть почти пустым в этот момент.
— А как же беспорядок?
— В «Инферно» всегда есть кровь. Почему ты в уборной с тупой сучкой, вот что было бы труднее объяснить. Если бы кто-то обратился в полицию. — Он покачал головой. — Реджи никогда бы им этого не позволил, но я не собираюсь рисковать.
Он подходит к вентиляционному отверстию и без колебаний откручивает крышку. Вернувшись к телу, он поднимает его на плечо, и оно становится совсем вялым и красным.
— Черт побери, за это я должен надрать тебе задницу, — ворчит он, перекладывая ее на плечи и проталкивая верхнюю половину ее тела в вентиляционное отверстие. Он хватает ее за бедра и задницу, пропихивая нижнюю половину тела внутрь.
С моих губ срывается шипение, когда я наблюдаю за его руками на ее коже, и он проталкивает ее внутрь до конца, после чего поворачивается и смотрит на меня опущенными глазами.
— Ты ревнуешь.
Я сужаю глаза.
— Нет, я не ревную к гребаному трупу.
— Ты чертовски ревнуешь.
Моя грудь пылает от гнева, и я делаю шаг вперед, шипя сквозь зубы.
— Заткнись блять, Кайлиан. Я никого не ревную, — огрызаюсь я.
Он делает шаг ко мне, его глаза черны как ночь. Он поднимает меня за ноги, и я бьюсь о его тело.
— Опусти меня!
Он запихивает меня в вентиляцию, прямо на тело этой сучки.
— С тобой я разберусь позже. Оттащи ее так далеко, как сможешь. Встретимся на другой стороне.
Я пытаюсь встать, но мой позвоночник со всех сторон ударяется о жестяное вентиляционное отверстие.
— Какого черта я должна тащить тело вниз, если я едва могу двигаться?
Он вздыхает, как будто я доставляю ему неудобства, и, наверное, так оно и есть. Я устроила весь этот беспорядок, а он единственный, кто должен его разгребать.
Схватив переднюю часть вентиляции, он бросает на меня последний взгляд, прежде чем накрыть ее спереди.
— Вперед, Рэйвен. Уходи прямо сейчас.
Я замираю на мгновение, и он хлопает рукой по передней стенке вентиляции.
— Я сказал, иди!
Я начинаю двигаться, проскальзываю мимо тела и опускаюсь на живот. Это неудобно, и мне приходится двигаться, как червяку, но понемногу мне удается вытащить ее. Каждая часть моего тела гулко ударяется о серебряную клетку, в которой я заперта.
Когда я добираюсь до другого конца, меня уже подташнивает, а от запаха металлической крови и переизбытка распутных духов сводит желудок. Я слышу эхо позади себя, и мое сердце колотится в груди на миллион миль в минуту, когда я готовлюсь к худшему: полиция, мои тетя и дядя, кто угодно, лишь бы застукать меня, тащащую мертвое тело через крошечный куб.
Пластик скрежещет по металлу, и свет проникает внутрь, когда за моей спиной открывается крышка. Я оглядываюсь через плечо, и моя голова ударяется о крышку с мучительной силой. Кайлиан смотрит на меня сверху вниз, кровь размазана по нему грязными пятнами.
— Как тебе удалось выбраться оттуда? Кто-нибудь задавал вопросы? — Я задыхаюсь, изнемогая от усилий.
Он не обращает на меня внимания, хватается за мою лодыжку и вытаскивает меня. Его руки сжимают меня, сдавливая все места, отчего все мое тело превращается в желе. Он бросает меня, не удостоив даже мимолетным взглядом. Я наблюдаю за ним, и его взгляд мимолетно пробегает по мне, прежде чем он тянется к телу.