Он шагает ко мне.
— Остановись, — требую я, поднимая руку.
Он не слушает.
Он продолжает идти ко мне, и в тот момент, когда он уже почти достиг меня, я бросаюсь наутек. Я бегу к машине так быстро, как только могу, но Кайлиан быстрее, и всего через несколько шагов он настигает меня, его рука обхватывает мою талию, и он прижимает меня к машине.
— Пожалуйста, я не могу. Мне нужно домой, — хнычу я.
Он дышит мне в ухо, и это свирепое рычание вибрирует во всей моей груди.
— Тебе следовало подумать об этом, прежде чем ревность взяла над тобой верх. — Он тянется вперед, вытаскивая прядь волос из моего хвоста и накручивая ее на палец. — Хорошо, что ревность тебе идет. Ты выглядишь чертовски сексуально с огнем и яростью в глазах.
Я поднимаю на него глаза.
— Я не ревную.
Его палец тянется к моим волосам, а его рука тянется к моей шее. Он сжимает ее, прижимая меня к машине.
— Ревность тебе идет. Ложь — нет, и я чувствую запах каждой лжи. Каждый раз. Больше так не делай, иначе будут последствия.
Я сглатываю, тяжело дыша через нос, и киваю ему.
— Смерть меня не волнует, а вот то, что ты психуешь и убиваешь всех, кто попадается тебе на пути, — да. — Его пальцы берутся за пояс моих леггинсов, и он стягивает их с моей задницы, пока они не обтягивают мои бедра. — Ты — котенок. Дикое, молодое, безумное животное, которое не знает границ. Которое не понимает правил.
Его пальцы проникают в меня, и щепотка боли длится лишь мгновение, пока он не вдавливается в мои складки, а его средний палец погружается прямо в меня.
— Правило номер один: никогда не выставляй себя напоказ. Кивни, если поняла меня.
Я киваю, а его пальцы медленно погружаются и выходят из меня. Снова и снова, пока мои колени не слабеют и во мне не остается ни унции силы.
— Сегодня ты нарушила первое правило. Ты подвергла себя опасности перед сотнями людей, совершив глупую ошибку, убив на публике. Это самая идиотская и безрассудная идея, которая когда-либо приходила тебе в голову.
Его палец выходит из меня, и мне хочется задохнуться от боли. Но уже через мгновение я чувствую тепло его твердого члена, касающегося моей спины.
Я чувствую, что нуждаюсь в нем, и снова толкаюсь в него, отчаянно нуждаясь в любой ласке. Я так сильно этого хочу. Я нуждаюсь в нем. Мне нужен он.
В то время как остальная часть меня чувствует себя потерянной и одинокой, Кайлиан кажется единственным, кто дает мне то, что мне нужно в данный момент.
Он заполняет мою пустоту.
Его свободная рука ложится на мое бедро, и он крепко держит меня, толкаясь в меня. Жжение настолько сильное, что глаза слезятся, а между ног — щемящий огонь. Он наклоняет голову и впивается зубами между моей шеей и плечом, сосредотачивая боль на шее, а не там, где его член разрывает меня на две части.
— Ты ведь не собираешься убивать еще кого-то, пока я не научу тебя делать это правильно, верно? — Он погружается до упора, пока нас ничто не разделяет. Его бедра прижимаются к моей заднице, а его тепло — к моему холоду.
Я ничего не говорю, задыхаясь, когда он выходит и снова погружается в меня.
— Правильно? — цедит он сквозь зубы.
— Правильно, — стону я, наклоняя голову вперед и прижимаясь лбом к прохладному боку его машины. Его пальцы на моей шее сжимаются, когда он возвращает меня в вертикальное положение.
Он наклоняет мою шею в сторону, пока мои губы не касаются его губ.
— Я спасу тебя от всех, но не смогу спасти тебя от самой себя.
Я чувствую себя такой потерянной и такой найденной.
— Я сумасшедшая, — шепчу я ему в губы.
— Все мы иногда немного такие.
Я смотрю ему в глаза, желая, чтобы он исправил все, что со мной не так. Сделал меня нормальной, чтобы я не чувствовала себя разбитой изнутри.
— Мне кажется, что я никого не достойна. Ни тебя. Ни моей кузины. Ни себя. Даже мой отец не стал бы меня поддерживать.
Он вырывается и вставляет обратно с такой силой, что я ударяюсь бедрами о машину. Он рычит, наклоняется вперед и впивается в мои губы. Боль смешивается с наслаждением, и я целую его в ответ, задыхаясь, пока его губы не становятся одним дыханием.
— Только ты можешь пробиться сквозь хаос. Я не понимаю твоих эмоций, но я буду крепко сжимать тебя, пока ты будешь плыть по течению. Я вытащу тебя на поверхность, когда ты утонешь в безумии. Я вдохну воздух в твои легкие, когда ты задохнешься от всепоглощающей смерти. Ты — убийца. Я — убийца. Мы боремся со смертью. Мы создаем смерть. Мы одинаковы. Я никуда не уйду. — Он вдыхает эти слова в мои губы, и я наконец-то чувствую, как во мне воцаряется спокойствие. Моя грудь успокаивается, и я целую его полностью, на этот раз глубоко и отчаянно, пока он ускоряется.
Он трахает меня.
Ночью, в тишине леса, с луной, нависшей над нами. Ничто не может нас остановить. Мы дикие и необузданные, и мы одно целое.
Мы оба жаждем смерти. Лишение жизни успокаивает наши души.
Если родственные души существуют, то я, возможно, нашла свою.
Его пальцы обхватывают мою шею, и удовольствие от его члена внутри меня больше не наполнено болью, а огромным наслаждением. Оно разливается по моим ногам и заставляет колени слабеть. Мое озябшее тело становится теплым от его прикосновений, и вскоре мы потеем, прижимаясь друг к другу в ночи.
Он ускоряется, и мы качаемся на его машине, пока между моих ног не начинает покалывать, а его движения не становятся рваными. Его рука обхватывает мое бедро, подушечки пальцев впиваются в мой бок. Но боль приветствуется, и я упиваюсь ею, желая еще больше, жадно ее ощущая.
— Рискни кончить этой ночью, Крошка Кроу. Там, где кто угодно может увидеть. Пусть мое имя вырвется из твоего горла, словно я — единственное, что дает тебе жизнь, — рычит он мне в ухо.
Так и есть.
Я прикусываю губу, когда у меня вырывается крик. Я чувствую, как его член дергается внутри меня, пока мои стенки не упрутся в него, и он не достигнет самых дальних глубин. Я чувствую его в своем горле, и его толчки становятся дикими. Неистовыми.
— Кончай. Сейчас же, — требует он, и я отпускаю его, мои ноги отказывают. Он держит меня прямо, трахая мое безвольное тело. Он тоже кончает, и я чувствую, как подрагивает его член, когда он опустошает себя глубоко внутри меня.
— Кайлиан! — кричу я, и мой голос эхом отражается от деревьев.
Он прижимается ко мне, пока пот на его теле не остывает, а затем осторожно выходит из меня. Он натягивает на меня штаны и поправляет их, прежде чем отойти от меня.
Мгновенная пустота охватывает меня. Потом я понимаю, который сейчас час, и кровь стынет в жилах.
Пора возвращаться домой.
ГЛАВА 23
Кайлиан
16 лет
— Кай, — говорит Габриэль с порога.
Я поднимаю взгляд от домашнего задания и вижу ухмыляющегося брата. В его глазах светится волнение, которое я нечасто вижу у него. По крайней мере, когда дело касается меня. Мы с братьями чертовски близки, но мы не лезем в дерьмо. Думаю, они тоже, но когда дело касается меня, все гораздо серьезнее. Так что почему у него такой вид, будто происходит какая-то внутренняя шутка, это просто сбивает меня с толку.
— Что происходит?
Он грызет губу, размышляя, хочет ли он рассказать мне все, но он уже стоит здесь, так что я сомневаюсь, что у него есть выбор.
— Я хочу тебе кое-что показать, — говорит он.
— Может, тебе стоит рассказать мне, прежде чем показывать? — Я опускаю взгляд на учебник, записывая очередное уравнение, решение которого не требует никаких усилий.
Шаги брата, входящего в мою комнату, заставляют меня снова поднять на него глаза. Не знаю, какой у него план или идея, но то, что он зашел в мою комнату, — это необычно. Никто никогда не заходит в мою комнату.
Я кладу карандаш на бумагу и закрываю учебник.
— Расскажи мне, Гейб. Я не в настроении для игр.
Он снова ухмыляется.
— Тебе понравится. Обещаю. Но ты должен мне довериться.
Маттео использует этот момент, чтобы подойти к моей двери.
— Ты заставил его сказать «да»?