Он смеется.
— Так что?
— Я к тому, что кажется, хотела бы однажды родить от тебя ребенка.
Александр крепко обнимает меня, обхватывая сильными руками и прижимая к своему теплому телу.
— Я бы быстро сделал ребенка.
— Хорошо, хорошо. Расслабься, Большой Парень, — я игриво отталкиваю его. — Я сказала однажды, а не сегодня.
— Это место невероятно. Я так рада за тебя.
Я лучезарно улыбаюсь Чаноре.
— Спасибо. Мне здесь очень нравится.
Она поглаживает живот, оглядываясь в галерее, которая наконец обретает завершенный вид.
— Ты что-нибудь слышала о Картере?
— Несколько девушек выступили и подтвердили утверждения о сексуальных домогательствах. Вместе с тем фактом, что он напал на меня, даст некоторый срок в тюрьме, — я смотрю на Бриттани и пожимаю плечом. — Остается только надеяться, что он не будет продолжать делать то же самое с кем-то еще в будущем.
— Ну, все уволились, — Бриттани фыркает. — Так что, удачи ему в попытке удержать на плаву эту галерею без сотрудников.
— Насчет этого, — я сжимаю губы, глаза перебегают с одной девушки на другую. — Как думаете, кто-нибудь захотел бы здесь работать?
Голова Чаноры резко поворачивается в мою сторону.
— Ты бы наняла нас?
— Конечно. Как только запущу это место, я буду рада видеть вас здесь.
Бриттани протягивает руку и берет мою.
— Было бы потрясающе.
— Согласна, — в глазах Чаноры блестят слезы. — Посмотри на себя, Ария. Посмотри, какая у тебя прекрасная жизнь.
Я смеюсь.
— Не могу дождаться, когда у тебя родится ребенок, чтобы гормоны перестали заставлять тебя плакать из-за каждого пустяка.
Она показывает мне средний палец, прежде чем смахнуть слезу.
— Я счастлива за тебя. Подай на меня в суд.
Правда в том, что я тоже счастлива. Действительно и бесповоротно счастлива. Моя жизнь расцветает самым невероятным образом, и большую часть времени я просто сижу в трепете, наблюдая за тем, как это происходит, как будто это жизнь кого-то другого, а не моя.
Входная дверь распахивается, и в галерею входит Энни.
— Энни, привет. Что ты здесь делаешь? О, Боже. Все в порядке?
— Да, да, — она останавливается передо мной и сжимает руку. — Со всеми все в порядке, прости. Я не хотела тебя напугать.
Я выдыхаю с облегчением.
— Черт. Я думаю, потребуется некоторое время, чтобы преодолеть травму от всего этого, да?
— Заживление всегда требует времени. Ничего нельзя с этим поделать.
— Что ты здесь делаешь?
— Я хотела показать тебе картины моего мужа. Подумала, что сможешь их перебрать и выбрать те, которые понравятся.
— Ты уверена, что хочешь с ними расстаться?
Она кивает и улыбается.
— Я оставила его любимую дома, но эти тебе послужат лучше, чем мне. Мне будет приятно видеть, как они будут висеть в галерее.
Сердце сжимается от нежности.
— Спасибо. Я с удовольствием на них посмотрю.
Ее улыбка становится шире.
— Александр попросил Сэма пригнать внедорожник к задней двери.
— Замечательно. Давай отнесем их в мой кабинет.
Чанора и Бриттани следуют за нами к задней двери, и мы переносим зачехленные картины в галерею и осторожно ставим их у стены в кабинете.
Я снимаю покрывало с первого холста и ахаю.
— Это Джексон Поллок.
Энни сдерживает улыбку, наблюдая за мной.
— Это оригинальный Джексон Поллок, — говорит Чанора.
Я бросаю взгляд на следующую картину, приподнимая чехол. Еще один оригинал.
— Энни... Я не могу их принять. Они стоят кучу денег, и у меня нет...
— Они твои, — говорит она, перебивая меня. — Я не хочу денег.
Я в смятении перехожу от одного холста к другому и понимаю, что каждая из картин — это оригинал известных художников.
— Ты уверена?
Энни выходит вперед и берет мои руки в свои.
— Они твои. Родители Александра не могут быть здесь, чтобы познакомиться с тобой, полюбить тебя, но я — могу. И хочу видеть, как ты воплощаешь мечты в реальность. Так что возьми картины и люби их, как я знаю, будешь.
Родная мать не могла даже обеспечить меня безопасной, любящей атмосферой, когда я росла, — лишь удовлетворяла самые насущные потребности дочери. Но, как я сказала Джулиане, семья не всегда связана кровью; иногда это люди, которых ты встречаешь на своем пути, и именно они показывают тебе смысл этого слова.
Я не знаю, что еще делать, кроме как обнять эту милую женщину.
Когда слов не хватает, я понимаю, что объятия могут сказать о многом.
— Спасибо тебе, — шепчу я.
— Спасибо тебе за то, что сделала этого мальчика таким счастливым.
Мой взгляд скользит к Александру, который наблюдает за нами с довольной улыбкой.
А потом смотрю на Чанору, которая снова вытирает глаза тыльной стороной ладони.
Я качаю головой.
— Опять? Боже.
В ответ она показывает неприличный жест.
Глава 39
Александр
— Так-так, именинник. Вот твой подарок.
Ария выскальзывает из ванной и роняет полотенце.
— Надеюсь, ты готов, потому что я сейчас потрясу твое мироздание, — она спотыкается по пути к кровати. — Ты не голый. А вообще-то обязан быть голым. Почему ты не голый?
— Прости, — я хихикаю, покручивая в руках письмо. — Меня на момент отвлекло это. Но теперь, когда ты здесь, в таком виде, я совершенно отвлечен чем-то иным.
Она хватает полотенце с ковра и кутается в него.
— Чем?
Я передаю ей письмо от адвоката деда, когда она ложится рядом на матрас.
— Он умер.
— Лоренцо? — ахает она, скользя глазами по бумаге. — Значит, вилла...?
— Моя.
Ария вскакивает и вскидывает в воздух кулак.
— Черт, да! Ха-ха, ублюдок. Он мертв, и вилла твоя! Справедливость восторжествовала.
Я запрокидываю голову и смеюсь над ее реакцией, главным образом потому, что она уронила полотенце и метафорически танцует на чьей-то могиле, задрав голый зад.
Ария снова закутывается в полотенце.
— Черт, мне не тягаться с таким подарком. Это чертовски горячее тело, но оно вряд ли сравнится с мертвым злобным дедушкой и виллой в Италии.
Я тяну полотенце, и она останавливается у изножья кровати между моих голеней.
— Это чертовски горячее тело выносит все остальное напрочь.
Я чувствую почти странную благодарность тому мертвому подонку. Если бы не он, я бы никогда не оказался там, где есть сегодня, по уши влюбленный в эту великолепную женщину — которая стоит со мной плечом к плечу и держит за руку на всех поворотах жизни; на которую может равняться дочь; которая наполняет мою душу покоем и чувством целостности.
Мы никогда бы не поженились и не жили бы вместе, если бы не Лоренцо.
Но потом приходит в голову мысль, которая сразу же отрезвляет, и улыбка исчезает с моего лица.
— Итак, э-э... Думаю, теперь нам пора поговорить.
Ария склоняет голову набок.
— Что ты имеешь в виду?
— Теперь, когда деда нет на свете, и вилла моя, нам не совсем обязательно оставаться в браке, — я прочищаю горло, переводя взгляд на руки, сложенные на коленях. — Сообщаю на тот случай, если ты не хочешь. Нам не надо притворяться...
Ария наклоняется и прерывает меня поцелуем.
— Ты хочешь развода, Большой Парень?
Я качаю головой.
— Нет.
Она роняет полотенце и кидает письмо куда-то за спину.
— Ты в этом уверен?
— Абсолютно.
— Хорошо, — она взбирается на меня, садится сверху и укладывает меня на спину. — Потому что я тоже не хочу развода.