Тем не менее, мысли преследуют меня во время поездки.
Жениться или потерять виллу. Это кажется несправедливым или нелогичным.
В довершение всего, красивая девушка даже не захотела надеть мою джерси. И это немного больнее, чем я готов признать. Сотни людей носят мое имя на своих футболках по всей стране, но никто из них никогда не будет по-настоящему рядом.
Любить меня.
Заявлять свои права.
Я никому не принадлежу.
Глава 6
Ария
— Напомни-ка, почему я позволила уговорить себя на это?
Кэссиди хватает меня за локоть.
— Потому что это ради благого дела.
— Ну, понадобится кто-то, кто соберет деньги, когда я разобьюсь и окажусь в больнице.
Кэссиди смеется, когда я выравниваюсь.
— Просто держись за бортики.
По какой-то неизвестной причине я надела пару жестких арендованных коньков, чтобы пойти на детский день рождения.
Конечно, ребенка травили в школе, пока об этом не узнал Трентон, и он явился в школу, чтобы пригласить его на каток, и они могли вместе поиграть в хоккей со всей командой.
История маленького Тоби, возможно, немного согрела мое холодное, как лед, сердце.
Ноги скользят по льду, и мое тело неловко дергается, пока я не хватаюсь за бортики.
Кэссиди катается с Трентоном, пока я цепляюсь за периметр катка, ноги дрожат, словно у новорожденного жирафа.
— Полагаю, ты впервые катаешься на коньках?
Мои плечи дергаются от звука незнакомого голоса позади. Я морщусь, оборачиваясь, чтобы установить зрительный контакт с незнакомцем.
— Нет, на самом деле я одна из профессиональных спортсменок. Разве не видно?
Мужчина усмехается, протягивая руку.
— Давай, позволь помочь тебе. Я мистер Сайкс, учитель Тоби.
— Я бы взяла вашу руку, но боюсь отпустить бортики.
Он обнимает меня правой рукой, заставляя левую вложиться в его.
— Ну вот. Ты можешь это сделать.
Я сдвигаюсь, пытаясь создать немного пространства между нами, не упав на лед.
— Разве вам не следует помогать детям?
— Показалось, что тебе нужна помощь больше.
Я выдыхаю с облегчением.
— Потрясающе.
— И если честно, ты красивая. Так что, думаю, моя причина подъехать к тебе — эгоистична.
— Вы милый, — я кошусь на него. — Не в моем вкусе, но милый.
Мистер Сайкс поднимает брови.
— Все дело в брюках цвета хаки?
Я морщу нос.
— Скорее в нашивках на локтях куртки, но и хаки вам совсем не идет.
Он кивает, смеясь.
— Мне нравится твоя честность. Я...
Его слова обрываются, когда огромный мужчина пересекает лед, направляясь прямо к нам, и останавливается с размаху, обрызгав брюки мистера Сайкса ледяной крошкой.
Я изгибаю бровь.
Я не разговаривала с Александром с Джерсигейта на прошлой неделе. Когда Кэссиди увидела меня в его майке, то рассказала, что это на самом деле значит...
— Подожди-ка… Чью джерси ты надела? — спрашивает Кэссиди.
Я пожимаю плечами, как будто это ничего не значит.
— Оказываю поддержку Крум Кейку.
Ее брови взлетают вверх.
— С каких это пор?
— С тех пор, как он заглянул в галерею вчера вечером и оставил джерси.
— О, так он просто заглянул, чтобы оставить ее?
Я отвожу взгляд.
— Да.
— Зачем он дал свою джерси?
— Не знаю. Черт, к чему эта испанская инквизиция9?
Она сдавленно смеется.
— О боже.
— Что?
— Ты ему нравишься.
Я морщу нос.
— Зато он мне не нравится. Я едва его знаю.
— Говорит девушка, носящая его джерси.
Я гордо вскидываю голову.
— На мне она мило смотрится. Вот и все.
— И уверена, что позже она будет валяться на полу.
Я закатываю глаза.
— Это просто джерси.
— Она никогда не бывает просто джерси. Александр дал ее, потому что хочет видеть тебя со своим номером на спине.
Я замолкаю.
— Но он хочет, чтобы я поддерживала команду.
Она качает головой.
— Задумайся, девочка.
— О, черт возьми, нет, — я срываю джерси через голову и запихиваю в сумку. — Я никому не принадлежу. Мне не нужно, чтобы он навязывал свою хрупкую мужественность.
Беднягу вывело из себя то, что я сняла джерси. И мне это понравилось.
Понравилось увидеть эту его сторону, мельком ненормальную версию того уважительного и сдержанного мужчины, которого он показывал до этого. Я в глубине души ждала, что он снова появится в галерее, требуя объяснений, почему я сняла джерси.
Мистер Сайкс ошеломлен.
— Вы Александр Крум. Ух ты, я ваш преданный поклонник, — он отпускает меня и протягивает руку, чтобы пожать большую руку Александра, — и я вскрикиваю, когда ноги разъезжаются.
Мгновенно Александр ловит меня и притягивает к себе.
— Спокойно, язва. Я поймал тебя.
Я сжимаю его черную толстовку в кулаках, не потому что чертовски приятно прижиматься к нему, а потому что боюсь за свою безопасность. Лед выглядит очень холодным и твердым, и я не хочу, чтобы голова отскочила от него.
Господи, как приятно пахнет от этого мужчины.
— Спасибо, что привели ее, — говорит Александр, пожимая руку мистеру Сайксу. — Кажется, несколько детей искали вас.
Мистер Сайкс прочищает горло, уловив намек.
— Да, конечно. Приятно было познакомиться с вами обоими.
Я хлопаю Александра по груди, когда бедный тренер уезжает.
— Это было грубо.
— Ты выглядела так, словно испытываешь дискомфорт. Он держал тебя за руки.
— Так же, как сейчас твои руки держат меня.
Он смотрит на меня сверху вниз.
— Тебе некомфортно?
Я закатываю глаза, чтобы скрыть то, как тело реагирует, когда этот мужчина прикасается ко мне.
— Просто отвези меня на скамейку запасных или как вы там это называете в хоккее. Думаю, на сегодня я закончила с катанием.
— Нет, я научу тебя не бояться льда, — он разворачивается ко мне лицом и берет обе руки в свои. — Я не дам тебе упасть. Можешь мне доверять.
— Я не спортсменка. Ты будешь разочарован.
— Разочарован тобой? — он улыбается. — Никогда.
Мои щеки покрываются румянцем, но нервы берут верх, когда Александр начинает катиться назад, таща меня за собой. Лодыжки дрожат, и я хватаюсь за его руки, как за спасательный круг.
— К тому же я сделал мистеру Сайксу одолжение, — говорит он. — Он не знал бы, как обращаться с такой, как ты.
— Не ожидала, что ты ревнивый, — улыбаюсь я. — Хотя понравилось видеть тебя таким, каким был на игре на прошлой неделе.
— Это... — его поведение меняется, когда Александр качает головой. — Можешь вернуть джерси, если хочешь. Думаю, ты не будешь особо-то рада оставлять ее, поскольку не могла выдержать дольше пяти минут на игре.
В его голосе звучит нотка разочарования, а в глазах — подавленный туманный взгляд.
Черт. Его это действительно задело?
Я склоняю голову набок.
— Кэссиди сказала, что так спортсмен заявляет свои права. И я не хочу, чтобы на меня заявляли права.
Он фыркает.
— На самом деле все наоборот.
— Что ты имеешь в виду?
— Это способ для тебя заявить права на спортсмена. Носить его имя, надевать номер, как будто гордишься тем, что представляешь его. Приятно знать, что кто-то на трибунах болеет именно за тебя.