Он зашел внутрь, он бывал тут. И всякий раз удивлялся, как можно тут набираться креатива. Креатива можно было набираться по местам, вроде тех, вдохновлялся Есенин.
Прекрасное:
Я люблю этот город вязевый,
Пусть обрюзг он и пусть одрях.
Золотая дремотная Азия
Опочила на куполах.
Это можно придумать только в месте, где отдыхают после работы проститутки и пьют бандиты. Бандиты в старом, смелом смысле, гоп-стоп. Таких мест нет, как и таких бандитов и таких проституток.
Он взял внутри пива, вышел из неуютного чистоплюйства на улицу.
Стояло четыре стола.
Три вдоль диванчика у витрины, один поодаль, на тротуаре. Руль подумал, где сесть.
Слева и справа шли какие-то торгово-рекламные базары. Мертвечина. На работе живых трупов два штабеля.
Он сел за стол поодаль, на тротуаре, лицом к ночной Москве. Сзади американка говорила в трубку кому-то умоляющим голосом: «As If You gonna learn to surf or break your neck», «Ты собираешься научиться серфингу или сломать себе шею».
«А фраза из фильма «На гребне волны». Из тогда», - вдруг понял Руль.
У него не было настроения «клеить» кого-то.
Но он отпил большой глоток пива.
Повернулся:
- Give me a lighter, please (Дайте, пожалуйста, зажигалку), она курила.
Она протянула, он откровенно разглядел ее.
Лет тридцать, ясно очерченный нос, голубые глаза. «Соколиные глаза. И легка. В этом платье ты была так легка, что могла на барабане танцевать... многие очень хороши летом, - думалось чуть пьяному Рулю. - И высока», - отметил в нем тот Руль, который умел определять рост сидящих девушек.
И на груди на крупном вырезе платья огромный родированный «пацифик».
Он сделал еще глоток пива и повернулся опять. Он показался себе вдруг ничего.
- Where do you come from?
- And where are you from?
- From here.
- Да? Я тоже москвичка - сказала она на чистом русском языке.
Она была русская, и она была пьяна, примерно вровень с Рулем. Он пересел к ней.
Диалог скакал вокруг ее издательской деятельности и этого кафе, где она сидит вечерами. Она живет напротив.
- Сколько Вам лет?
Он сказал. Она тоже удивилась:
- Мы ровесники?
- Выходит.
- Давай на ты?
- Давай. А ты чем занимаешься, Руль?
Руль подумал. Он был слишком возвышен этим вечером и пивом, чтобы говорить полную правду. Он поставил бокал на стол.
- Я - химик. Я закончил химический факультет МГУ.
Она зло ударила его по руке.
- Ты врешь! Ты поступил в 1993 году? Моя первая любовь был химик. Твоего курса.
- Фамилия и имя?
Она назвала.
Он копался в своей ясной памяти, и не мог вспомнить. Неизвестный сокурсник. Ну что ж.
Они взяли еще по пиву.
- Я у Вас в здании проводила дни, день в день - с ним, два года.
- Вот оно как, у меня и в мыслях не было, что мы могли бы так привлечь кого-то.
Он отхлебнул:
-За тебя. Забытый товарищ. А ты носишь «пацифик», это просто подвеска?
- Нет, это в память о нем, он бросил меня на третьем курсе... А через год папа отправил меня в Америку. На семнадцать лет.
- Я даже знаю, почему в память о нем, - вдруг понял Руль.
- Почему?
- А что отмечается 23 февраля?
- Как что? День рождения. Малевича?
- А Генделя?
- Да! Да, я забыла про день рождения Генделя, он мне так рассказывал! Почему ты не уехал? Ты думал, что понадобишься тут? Да неважно.
Она говорила, и говорила. И сказала вдруг:
- Мой любимый русский химик!
Она увидела, что Руль изменился в лице. И этой фразой она заканчивала дальше каждую мысль.
- Когда день Рождения, мой любимый русский химик?
- 5 мая!
- Мой любимый русский химик, родившийся 5 мая! А где ты живешь?
- Рядом совсем, на Пресне.
- Мой любимый русский химик с Пресни, родившийся 5 мая!
И так они играли, пока фраза о нем не стала слишком длинной.
И она сократила ее обратно - до просто «мой любимый русский химик».
Они целовались, часа два, у ее подъезда, нетрезвые, стукаясь зубами, это забавно напоминало первые поцелуи. Он сказал это, и она рассмеялась. Он обнимал ее за талию, они чувствовали настрой друг друга и не просили больше.
Отказ от ответственности. Если вы вдруг заметили что-то про себя, названия настоящие организации, то это досадное недоразумение и глупая случайность, которая ни к вам, ни к организациям, населенным пунктам и так далее, не имеет никакого отношения. Также ниже можно встретить довольно много утрированных вещей. Они здесь не из вредности, а для более доходчивой иллюстрации.
Это произведение не является автобиографией автора, хотя автобиографические моменты в нем встречаются