Отметим, что кришнаизм, сикхизм, санскрит и все связанное и производное было исторически в ходу на химфаке МГУ. Причем еще со времен учебы там Бхакти Вигьяна Госвами (в студенческом миру 70-х XX века - Вадима Тунеева).
К вечеру нового друга гуру все легко называли именем Руль. Так в тот день на бейсбольном стадионе, с бутылкой пива, умер романтик Рауль и родился жесткий циник - студент Руль. От книжного конца в романтических метаниях его спасло новое благоприобретенное прозвище.
Но умер ли Рауль? Сложный вопрос. Наверное, да. Но потихоньку. Ветер заметает след человека. Следы метаний, свадебного танца, следы на большой прямой дороге, - все это подвластно суровому ветру, который сотрет следы юности любого, хоть водителя такси, хоть великого режиссера.
А для романтических метаний, просто любого рода, 90-е предоставили возможностей, это да!
Глава 2. Пудель. 25 сентября 1993 года.
Как известно, в дневнике Льва Толстого после первой брачной ночи была единственная запись: «Не то».
Прошло несколько недель учебы. В сентябре вечный третьекурсник Фаня вызвался ассистировать Руля при выбивании белого билета. Фаню звали Саней, Александром. Он шепелявил, причем почему-то только произнося свое имя. Дефект речи объяснялся сколотыми чьим-то прямым ударом передними зубами. Несмотря на то, что он знал все лазейки медицины МГУ, сам он к стоматологу не шел. «В этой очереди, - говорил, - мне крутиться не стоит».
В тот день они сидели в столовой, и, усиленно дожевывая пирожки, думали над решением глобальной проблемы. Руль решил получить белый билет или взять академический отпуск, затем, чтобы, «как люди», поступить в простой, рядовой институт.
Руль изложил свою версию заходов к докторам, заносов мелких подарков, сопровождаемых незначительными жалобами, вроде: «Доктор, вот по плоскости я хожу свободно, а на лестнице мне приходится делать умственные усилия, чтобы поднимать ноги».
Руль надеялся, что сумма подношений и жалоб приведет к госпитализации, диагнозу и заветному белому билету. Фаня был старше и опытней и пресек детский лепет:
- Чепуха, вся проходка.
После театрально выдержанной паузы Фаня уверенно встал и добавил, жестикулируя:
- Недостойный стыд. Потом, заметь, ты в прострации: академ, академ... Не академический отпуск, а белый билет тебе нужен, это раз. Сам понимаешь, какой академ на первом курсе? Это два. Только в случае получения травмы в процессе обучения. А подобный факт тебе в деканате с адвокатами придется доказывать, и это три. Один пару лет назад доказал, между прочим...
После третьего критического замечания Фани внутри Руля вдруг резко возник страх.
- Какая же должна быть проходка? - еле слышно спросил Руль срывающимся голосом.
- Что ж, двадцать зерен добра - это целая горсть, - кивнул Фаня на сумку из кожзама, в которую Руль переложил двадцать бутылок, то есть ящик, пива.
Плату за администрирование процесса «академ или белый билет» вечный третьекурсник Фаня брал двадцатью бутылками пива (в качестве предоплаты) и деньгами по факту, частым и удачным сбором.
Красноречие Фани объяснялось посещениями собраний Московской церкви Христа - секты, бывшей третьим центром влияния в МГУ 90-х - после ректората и еще одного места где-то в подвале «зоны Б» ГЗ (главного здания МГУ).
Он захаживал в Церковь «на поздний обед или ранний ужин». Там подкармливали церквохристовскими печеньями производства техасской фабрики. Там же он участвовал, объевшись печенья и напившись чаю, в диспутах.
Они его отлично отвлекали от общежития ФДС и озлобившегося на него замдекана, который на последней встрече сказал, усмехнувшись в бороду:
- Век живи - век учись! Увидишь, про тебя сказано: вуз без вечного студента - непорядок. А без порядка тут руины завтра.
Замдекана подошел к зеркалу, потрогал седину на опухшем лице и добавил почему-то:
- Так и алкоголик. Какой нормальный коллектив без пьяницы? Мудрый руководитель не допустит его увольнения. Люди потеряют ориентир. Изгони одного беса, и придут семь других.
После тяжелых обсуждений белого билета Руль и Фаня, два отщепенца, остались каждый со смешанными чувствами, но без большой взаимной неприязни.
- «Audi!», слушай то есть, и затем, когда я «Dixi!» сказал, говори, - блеснул Фаня знанием латыни. - Начинаешь с простого терапевта и им же и заканчиваешь. Терпеливо сидишь в очереди. Заходишь в 302. И излагаешь следующее. Первое: «Начну я доктор, издалека, но Вам все станет ясно. У меня (у тебя, Руль!) есть соседи. И у них есть собака, пудель». Есть у них собака, Руль, в глаза мне посмотри!