Один знакомый Руля выпадал из премиум-категории вследствие разорения, и уголовного преследования папы-банкира. Дальше бедолаге никто руки не подавал. Он начал пить с тусовкой обычных московских мажоров, и пропил начало Двухтысячных. Все это время он работал администратором модных магазинов.
Допивался он постоянно до золотого стандарта - заложить документы за выпивку в палатке, откуда Руль и добрые мажоры Второго сорта их выкупали. Отвернулись от него, когда он связался с «инвалидкой» - страдающей шизофренией девушкой с Пресни, с которой он пил и которую дико избивал, когда она не хотела отдавать ему свою инвалидную пенсию.
ГИТИС, где он учился, он вследствие запоев бросил, при том, что из ГИТИСа алкоголиков и наркоманов не выгоняли, какой театр без этого. У него просто не хватало сил. Он успел получить, правда, незаконченное высшее образование.
Все эти годы он пытался вернуть главное. Доброе отношение касты. Но он пил, и репутации ему это не добавляло.
Вдруг, году в 2005, Сергуня перестал пить и стал вести себя нормально. Затеял правильное модное сожительство с молодой вьетнамкой, дочкой какого-то мелкого вьетнамского дипломата. Сдал квартиру в центре Москвы, и на эти деньги начал ездить по экзотическим странам, всячески рисуя в соцсетях свое новое благополучие. Периодически докладывал о нем персонажам из своей заветной зеленой тинейджерской записной книжки.
Он понимал, «что есть ладонь, что пятерня, а что кулак», понимал, что есть диплом, что есть работа, а что есть Каста.
Каста присматривалась к нему три года, и на четвертый он получил место на федеральном телеканале. Он удвоил усилия, купил «Ситроен», обычный, но с каким-то специальным редким люком в крыше, с невероятным, уникальным функционалом. Стал интересно одеваться например, в сапожки и в тигровый плащ. Посещать обязательные тусовки и хорошие места. И карьера пошла верх.
Простили.
Не покойную ныне инвалидку и годы пьянства с бомжами на скамейке. Простили то, что выпал однажды, из-за папы.
И эта тусовка ультрамажоров считала дискотеку в «стекляшке» второго ГУМа верным, достойным себя местом.
Руль на своем, немасонском, уровне, ходил на нее отдохнуть.
Была пятница, 8 марта 1996 года, крайне удачного третьего курса, где он совмещал учебу на химфаке МГУ и арабский язык. И он, и ультрамажоры не знали, что они идут на, скорее всего, последнюю дискотеку в «стекляшке».
Денег у него не было, в очереди он встретил Васю. Василий Самойлович, культурист, умница и истинно русский человек, был в понятном нетерпении карнавала. Кругом стояли только девушки-студентки, одна краше другой. Выдавался по-настоящему женский вечер.
Они обнялись. Вася сказал:
- Извини, старик, болтать не будем. Это занятие тут противоестественное.
- А мыслями обмениваться, - через потусторонний мир? Впереди дискач, если увидишь парочку, ты уж болтай, как-то, хотя бы руками.
- Через три минуты я смогу только мычать. Как бык на случке.
- Трех минут хватит. Ты знаешь, какое дело. Я по нулям. Денег нет на пиво, только билетик, сам понимаешь, деньги в кармане сделают из нищего принца...
- Хватит причитать. «Я богат как жид», как писал Куприн, - и Вася сунул ему 20 000 рублей, как раз на четыре бутылки пива и сигареты
Руль нанес крайне успешный визит. Под тех самых «Скорпов» и их хит 1980 года «Lady Starlight» он обнежил высокую девушку в сапогах и мини-юбке, одетую достаточно строго, чтобы угадать в ней сотрудницу МГУ.
Так и вышло, она была аспиранткой и сидела секретарем в приемной заместителя декана экономического факультета. Там же в приемной, она поздно вечером сидела у него на коленях.
Руль рассказывал про связь личной жизни Чайковского и названий его произведений, на примере вещицы из «Детского альбома» Петра Ильича.
«Игра в лошадки».
Но кого-то не пустили на праздник. Такое всегда бывает. Сотруднику фейс-контроля надо помнить: многие живут по принципу «ни себе, ни людям».
Отщепенцы-изгнанники зашли в джип, взяли монтировку; один из них врезал по витринному стеклу первого Гуманитарного корпуса МГУ.
У пустой рамы кучковались окровавленные люди. Стояли джипы. Стояла скорая помощь. Поодаль стояла машина милиции.
Это все рассказал Василий Самойлович на следующий день. Впрочем, ему тоже повезло. На следующий день он именно рассказал детали, а не промычал их.