Развал союза, Беловежские соглашения не спровоцировали ни одной значимой, заметной акции в Москве.
А тут - раз! Спецназовцу зарядили в живот из РПГ4 в Останкино накануне, и праздник начался!
В праздник улицы заполняют люди, которых вы никогда не увидите в будни. За вычетом студентов, которых видно всегда. Но студенты 90-х были аполитичнейшей публикой - всякие штурмы и выборы воспринимались как надо. Нездорового чувства сопричастности политике у студента 90-х не было. Ясность понятий «стремление к нулю» и «стремление к бесконечности» давала заниматься в основном своими делами. Эта ясность была и у гуманитариев, им тоже за математику в 11 классе могли устроить «и в хвост, и в гриву».
Заслышав пальбу, ребята поднялись на крышу двенадцатиэтажки Руля. Там стояло полсотни человек публики. В воздухе веяло ожиданием веселья и карнавала в Рио... Белый дом был виден как на ладони, постоянная пальба. Свист пуль. Чувство опасности, которое пьянит. А отдаленная опасность делает всех храбрецами. Не будем пересказывать анекдотичные общеизвестные истории нелепых промахов, удивительно метких попаданий сторон и интересных стратегических решений Вооруженных сил в этот день.
Когда ухнул первый выстрел из БТР5, все спустились по железной лесенке с крыши дома, сели в лифты и поехали вниз. Праздничный народ тек по улице в сторону Белого дома. Руль и Фаня не заметили, как они оказались в толпе у входа в зоопарк. Какой-то мужичок в колхозном пиджаке вынул пачку листовок и стал их совать окружающим. Его немедленно вырвала из толпы чья-то железная рука, секунда - и он оказался у железных ворот зоопарка. Его окружали люди, в таких же, может чуть лучше, синих и темно-зеленых пиджаках. Сухо протрещали три выстрела. Стрелявший опасливо обернулся на толпу, пряча укороченный «калашников» под пиджак, и заголосил:
- Человека ранили! Вызовите скорую, врачи есть?
Второй тем временем быстро перевернул человечка лицом кверху. Лицо было разнесено несколькими попаданиями в упор. Челюсть и половина лица отсутствовали, глаз на целой половине висел на белом жгуте. Он сделал несколько движений головой назад, как будто разминал шею, потом руки резко согнулись в локтях, и он опал на асфальт.
Убийца повернулся к толпе и вдруг зычно крикнул: «Браво!»
Кто-то из толпы тоже крикнул: «Браво!» И вскоре - «Браво!», потом - «Ура!» и «Победа!» кричал весь пятачок перед зоопарком.
Другие люди рвали из рук друг друга раскиданные листовки. Руль поднял обрывок одной. И сохранил на все последующие годы. Это - нижняя часть отпечатанной на машинке под копирку бумаги. Там было написано:
«Пока Бог дает тебе сил, ты справишься с любым. Назовись тот хоть президентом».
Никто не понимал, что происходит, кроме одного - то, что это карнавал. Настоящие, переодетые солдатами, люди в настоящих, прикинувшихся танками, машинах. Стоя на квадратной крыше дома, Руль вдруг подумал: «А ведь это съемка эпического фильма «Война и мир»? Фильм и эпизоды на десятилетия... А сюжет книги бессмысленный. Наполнены смыслом страницы по отдельности».
Дальше началась стрельба из танков по Белому дому. Многие принесли с собой зачем-то радиоприемники. И с некоторой задержкой выстрелы дублировались в них, на шеях у распущенных домой после развала страны гуляк...
Со стороны Садового кольца по Пресне бежала толпа милиции и солдаты в касках. Они стреляли, вроде бы в воздух, но несколько человек упало. Добежав до ядра толпы, военные начали избивать всех прикладами автоматов, и вскоре весь пятачок перед кинотеатром «Пламя» - в здании высотки на площади Восстания - оказался завален избитыми людьми. Не избежали своей участи и Руль с Фаней. Руль не поместился в отделении милиции в ста метрах от высотки, рядом со старинным зданием пожарной части. А Фаню сумели забить внутрь, затолкнув в предбанник, где его несколько раз ударили дулом автомата в ребра.
Фаня был одет в «косуху». Куртка шилась из очень толстой, естественно, натуральной кожи. Стоила она сто долларов. Проверяли «косуху», облив ее пивом. Если она после этого стояла, как надетая на манекен, то тест пройден. Фане сломали ребро, да и все.
Вечером они шли по переулкам Тишинки, иногда были видны следы беспорядков. Они набрели на вывернутый одним отделением кожаный чемодан.
В его втором закрытом отделении лежали флаконы французской парфюмерии, которые были, очевидно, наименее ценным и потому уцелевшим содержимым чемодана. «XS» «от» «Paco Rabanne», «Gucci Rush» «от» «Gucci», «Givenchy» «от» «Amarige» - по три-четыре флакона в 30 мл. Они были подарены мамам.