Народ со смотровой растекался всю ночь.
Когда шоу закончилось, Руль потерял Диму, который, как выяснилось позже, вместе со многими в тот вечер, как выяснилось позже, находился в самом центре толпы, и потом шел пешком от Университета до Садового кольца.
Рулю было некуда торопиться. Он пошел провожать толпу мимо памятника Ломоносову в сторону троллейбусных остановок.
Транспорт ходил всю ночь. Штурмовали не только троллейбусы, но и их крыши. Но большинство людей шло пешком в сторону центра и Бережковской набережной огромным потоком.
Ломоносовский проспект был перекрыт, и автомобили с такси на него не пускали.
Далее Руль отправился в лабораторию и, проспав там пару часов, вышел на «ту» сторону ГЗ МГУ. Брезжил рассвет. Он озарил огромную сцену, за которой начиналось море из пивных бутылок, пачек сигарет, потерянной одежды и обуви, забытых собравшимися вместе миллионом людей эпохи Рассвета.
Тут и там валялись синие билеты.
На них было написано:
«В честь 850 Москвы 6 сентября 1997 года.
"Москва: дорога в XXI век"».
Глава 53. Первый день Апогея. 23 января 1998 года.
В субботу, 24 января 1998 года, десятилетие Девяностых вошло в Апогей.
«Сегодня суббота, а значит, вчера... вчера... была пятница», если чуть перефразировать Ярослава Гашека.
До пятницы накануне люди лишь предчувствовали апогей, миллионы народа на концерте Жана-Мишеля Жарра в 1997 году приветствовали не столько музыканта, сколько восходящее Солнце Девяностых.
Народ стал кататься за границу, стал нарождаться «средний класс». Средний, от слова «посредник». Забавное слово «евроремонт» появилось именно в 1998 году, пластиковые окна для ремонта, взамен дурацких деревянных, ну, это все общеизвестно.
Самое главное - на новый 1998 год прошла деноминация. Это - важнейший психологический момент начала Апогея.
Именно с возврата в оборот Копейки, однокопеечной монеты, отсчитывается Апогей девяностых годов.
С купюр списали три нуля. И люди вновь ощутили себя обладателями денег, а не бог весть чего, что за пять лет все превращалось и превращалось в прах. Все еще, вроде, течет по-старому, по-простому, только деньги - настоящие.
Массы отошли от затяжного Нового года, Старого Нового года, и как раз в ночь с 23 на 24 января, с пятницы на субботу второй рабочей недели, почувствовали, считая настоящие рубли и копейки, что они живут в новом мире. Новое российское пиво «Рок-н-ролл», 0,5 литра - разумеется, в стеклянной бутылке, - стоило 5 рублей. «Московское» - 2 рубля 80 копеек, финский «Кофф» в алюминиевой банке - 8 рублей.
За окном угасал вечер 23 января 1998 года. Была пятница. Руль и Дима за ящик водки торговали себе особый график на военной кафедре. Впереди был диплом, и плотнейший график подготовки к диплому, экспериментов и прочей суеты не стыковался с посещениями «войны».
С этим вопросом они пришли к полковнику Кучину, он сидел в офицерской комнате на первом этаже здания факультета военного обучения и соцфака.
В комнате был бедлам, стоял распахнутый сейф, от Кучина пахло перегаром.
- Вы же никудышники и второгодники, - сказал полковник Кучин в ответ на предложение Руля о свободном посещении кафедры.
И пока Дима заряжал развитие мысли, которая стала причиной попойки среди офицеров:
- Хе... Валерий Валентинович... а подполковник Маратов так и не дорассказал историю про балерину Львову из Питера нам. Нам эти... воспоминания... жгут душу... мы же будем такие же... вы на нас смотрите, мы молодые... не понимаем своего счастья... но я же отметил тогда...
- Стоп, - сказал Руль. Руль давно стал профессиональным манипулятором. И понимал смысл фразы «Что утром правда, то вечером ложь».
Он смотрел на Кучина холодными карими глазами израильского пулеметчика. И понимал, что второй раунд попойки нереален. Раскаяние опухшего старика в военной форме, - сорокапятилетнего старика, красного, лысого, которому жена в запой отгладила утром отгладила рубаху... Переодень его сейчас в одежду забулдыги, и его шуганут на входе в метро...
Нет, Дима не прав. Он начал строить человеку с похмелья продолжение запоя неверно.
Развороченный пустой сейф говорил красноречиво о том, что вояки пропили деньги, которые полковник собирал со студентов и зарплаты на компьютер сыну.
С чего начался в понедельник праздничной недели Татьяниного дня запой среди вышедших из студенческого возраста преподавателей-военных?
Ответ прост - костер ностальгии, который умело разжег Дима на понедельничном построении.
Молодые студентки, счастье сданной сессии и каникул впереди. Курение на улице, обрывки разговоров... Для пожилого человека ностальгия - это триггер, спусковой крючок выпивки. А тут не то, что ностальгия. А просто - опрокинь стакан. Выйди на мороз. Встань в метре от щебечущих подруг, мерзнущих и ждущих своих любовников.