И прочли. Часто смеясь и обмениваясь уместными годам и времени циничными репликами.
«Мелюзга» в памяти Руля отложилась так. Два молодых интеллигента - один учитель, другой фельдшер - работают каждые по своей профессии в деревне.
Очень молодые, они не находят общего языка с местным населением. Учитель начинает пить. В запое он овладевает семидесятилетней старухой. Приходит в себя, в ужасе от того, что сотворил, впадает в новые запои. Где выкидывает подобные, да еще и похлеще, номера.
К нему приходит молодой фельдшер. Сочувствует, говорит, что тоже приехал сюда из человеколюбия, лечить недужных. И крестьяне так же издеваются, в точности как над учителем дети. Все верно. Все правильно...
«Только, дескать, зря ты, учитель, водку пьешь».
«А что делать?» - спрашивает учитель. «Да эфир со мной нюхать», - как-то так отвечает фельдшер.
Они вместе начинают нюхать эфир, зимуют, и их, заплутавших в жизни, весной уносит под парами диэтилового эфира на льдине по реке.
Так отложился в голове Руля сюжет рассказа Куприна «Мелюзга», первое предостережение Константина Борисовича.
«Мелюзгой» он хотел предостеречь Руля с Димой от ошибок на старте жизни.
А что он хотел сказать, назвав «курсовым» рассказ про богадельню для актеров, «На покое»? Весь мир - театр, а мы все в нем актеры? Которых ждет покой?
«Ему было жаль водки, но он никогда не умел отказать, если его о чем-нибудь просили.
- Эх, ну уж ладно, давай стакан, - сказал он, сморщившись.
В темноте опять заплескала жидкость, и зазвенело стекло о стакан.
- Ну, вот спасибо, братик, спасибо, - говорил Михаленко. - Ффа-а-а, ожгло!..».
Второе предостережение Константина - загадка. Пока.
Глава 59. Выпили. 14 августа 1998 года.
14 августа 1998 года два офицера, Руль и Дима, выпили. И вышли на улицу. Водка подчеркнула золото заката над ГЗ.
Они встретили студента философского факультета МГУ, который тоже вышел на прогулку.
Многие студенты тех лет помнят парня в черном котелке, который ходил кругами вокруг зданий спиной вперед.
Есть вечера, когда все можно, подобно тому, как русскому гусару 1813 года, возвращающемуся из взятого им Парижа, можно было открыть любое окно и заговорить с хозяйкой.
Так и сегодня неприступный сосредоточенный студент филфака казался вполне естественным собеседником.
- Хе... люк, - легко остановил его Дима.
Студент остановился. Повернул голову. Глаз на спине у него не было, но маршрут он знал в деталях. Люка, понятно, не было.
Философ взбесился, как и положено настоящему философу.
- Тебе, б...ть, делать нечего? - накинулся он на Диму.
- Не всем Бог дал столько разума, не блатуй, - заступился Руль за Диму.
Философ окинул глазами Руля, оценил юную видимую дружелюбность, хотел сказать что-то, вероятно, опять матом. Потом ухватил энергетику упрямых глаз.
В глазах Руля с детства застыл мороз, могущий пронзить кладбищенского рабочего, копавшего с утреннего похмелья могилы про запас.
И философ решил не отвечать.
А Дима - Дима не нуждался в заступниках, он сказал:
- Юноша, Ваша философская юность...юность... это прокрастинация, ....отложение важных дел... на непонятное... «потом».
Субъективная полезность... Ваших действий, всей этой ходьбы спиной вперед... которая и определяет... Ваше желание совершать и делать... это производная уверенности в успехе... предполагаемого вознаграждения...по завершении работы...
Вы философ? Где награда?.. Каков срок... Вашей работы... сколько вы думаете ходить так... Вы все отложите, даже посрать вовремя...
- Он терпелив, ибо вечен, - сказал Руль еще раз цитатой из «Виконта де Бражелона», - patiens quia aeternus! В юности все вечны, любой мент подтвердит, - вспомнил он еще раз. - Пошли.
Глава 60. Кризис. 18 августа 1998 года.
В 1998 году, как и в 2008, кратковременно припала цена на нефть, что на Родине, живущей эти двадцать лет мрачнейшими предчувствиями и всеобщим пессимизмом, приводит к разрушительным последствиям. Затем, по принципу домино, произошла та история с ГКО: кому надо, те помнят.
Начался кризис 1998. Западные сигареты и прочие продукты первой необходимости, «Сникерсы» и супы «Роллтон», весь импорт, все, что имело в цене хоть пять центов, народившийся «средний класс» попрятал с прилавков ларьков, ожидая стабилизации курса доллара.
18 августа 1998 года класс-посредник продавал только советские сигареты, например, «Пегас», по 12 рублей, что было вдвое дороже импортного «Мальборо» неделей назад.
Валился доллар, в условиях инфляции зарплаты платили в 90-х в долларах по курсу, хотя подорожание продуктов и сигарет, жизни в 1996 до первой половины 1998 года было не таким мощным, как, например, за такой же период, в 2011-2013 годы.