Именно так, если верить очевидцам, и воспаряет над тобою однажды спящий единокрыл, закрывая глазами полнеба…
…Последовавший за описанным вечером первый учебный день весеннего семестра по праву вошел в анналы как один из наиболее длинных дней в новейшей истории. Еженедельное трехчасовое шоу профессора Падингтовича, посвященное высоким процессам внутренней гидродинамики Океана, тянулось, казалось, половину вечности. Складывалось полное ощущение, что маститый ученый будто бы предчувствует, что кое-кого из своих питомцев он вскоре будет видеть значительно реже. И теперь, напоследок, стремится передать им всё то разумное и доброе, что накопило человечество о внутренних волнах, плюс еще немножечко заглянуть, так сказать, за горизонты непознанного и дать короткий прогноз развития отрасли на ближайшие двадцать-тридцать лет. Известное нам из механики жидкостей и газов выражение «сплошная среда» на глазах обретало прямой, бытовой смысл.
Было отчего изводиться ужом одному из героев. Старина, приписанный к иной, более «земной» в некотором роде «базе», имел этот день законным выходным (культурно это именовалось «днем самостоятельной исследовательской работы »). И это прекрасное время он любезно пообещал потратить на то, чтобы ПОДУМАТЬ. И даже, возможно — что-то ПОИСКАТЬ. Прекрасно зная огненно-деятельную натуру старика, можно было не сомневаться: самое не позднее чем через час после его пробуждения что-нибудь уже будет придумано. А еще спустя час-полтора — вполне возможно, что и найдено. Само собой, мне и секунды не терпелось выяснить, что же именно — и какое место в новом блистательном «проэкте» будет отведено второму со-пайщику процесса.
Наконец, исписав минимум восемь «досок» и с трудом отыскав где-то в левом нижнем углу свободное место, доктор всех мыслимых физических наук Падингтович поставил финальную точку. В глазах его в этот момент читалась легкая грусть, будто что-то из глубоко личного и наболевшего так и осталось им невысказанным — и мы пулей вылетели на улицу…
День, как и подобало, выдался прекрасен. Февральское солнце с самой нижней точки траектории вдруг выстрелило прямо в глаза холодным, густым светом. И тотчас будто бы оплавившийся снег засверкал ему в ответ миллионами ощетинившихся льдинок. Соскочив с троллейбуса от улицы Т-кина, автор весело скакал к общаге на улице Ч-ской… за последующие четыре месяца я еще тысячу раз проскачу этой ничем не приметной дорогой мимо неизвестного забора — причем в самых разнообразных настроениях, от чувства полного и единоличного обладания Миром до глубоко и немедленно суицидального и обратно… но всё это будет потом, и я этого еще не знаю… пока же я стремительно, не доверяя даже лифту, взлетаю на пятнадцатый этаж, распахиваю дверь и…
Курбский в свойственной и исключительно присущей ему манере неподвижно медитировал, сидя на столе и свесив ноги в полуоткрытую створку окна (пятнадцатый этаж, напомню) — но даже со спины было заметно происходившее в нем внутреннее движение.
— Ну ?!!! — выпалил я, не в силах более терпеть.
— Есть, — Старина, не повернув головы, многозначительно поднял руку и повторил еще раз: Есть! После чего развернулся и, выдержав мхатовскую паузу, веско произнес:
— Это будет Продукт!
Потрясенный, я, откровенно говоря, так и сел. Солнце за окном, как это возможно лишь зимой, в ту же секунду стремительно скрылось, напомнив известный тезис, что тьма также распространяется со скоростью света. Продукт??? Определенно, за истекший период Старина, на мой взгляд, мог выработать что-нибудь более оригинальное…
О, Продукт!!!.. Пожалуй, на нём стоит остановиться поподробнее!
Продукт сей, без сомнения, был одним из ярчайших артефактов той ушедшей уже эпохи, и значками на лацкане, призывающими немедленно поподробнее узнать о его немыслимо волшебных свойствах, пестрело на тот момент до половины трудоспособного электората столицы. Общеизвестно, что несмотря на все бушевавшие политические катаклизмы, связанные с ними стрессы и вызванные этим перебои с поставками продовольствия, вплоть до введения иной раз даже карточной системы на товары первой необходимости — проблема похудания оставалась (и остается) одной из самых животрепещущих для российских граждан (я намеренно не пишу здесь «гражданок», дабы избежать обвинений в сексизме, «харрасменте» и прочих элементах половой некорректности). Стоит лишь намекнуть среднестатистическому гражданину на теоретическую возможность быстро и без особых усилий сбросить лишние килограммы — как он моментально теряет самые последние капли и так невеликого здравого смысла и тотчас отдается намекающему в полную и безраздельную власть…
Но, конечно, Продукт так и остался бы лишь одним из бесконечной вереницы подобных ему чудодейственных средств — кабы не одна его изюминка (тут, безусловно, стоит воздать должное автору этой концепции). В отличие от всего прочего добра, он по-модному выражаясь «позиционировался» не просто как охудительное средство — а именно что как универсальный рецепт «общего оздоровления организма». Употребляющему Продукт на регулярной основе сулилась не только на раз-два постройневшая фигура (в конце концов, как утверждает народная мудрость, худая корова еще не газель) — но обещались также и «нормализация», «стабилизация», «позитивизация», «активизация» и вообще все мыслимые положительные «-ации» происходящих внутри организма жизненных процессов. О, это уже был совсем другой расклад! Поглощающий содержимое этих невзрачных на первый взгляд баночек, коробочек и пакетиков должен был неминуемо дотянуть до ста лет, да даже и не «дотянуть», а встретить их бодрым, подтянутым старикашкой с уверенным кровообращением, давлением космонавта, либидо двадцатилетнего прыщавого щенка и так далее.
(Забегая вперед. К сожалению, несколько лет назад автор Идеи и ее Верховный жрец, на чей молодцеватый портрет молились адепты этой новой религии во время своих традиционных оздоровительных шабашей — неожиданно и по пожелавшим остаться неизвестными причинам задвинул кеды в угол, не взяв даже пенсионного рубежа, чем поверг в некоторое сомнение сознательную часть аудитории. Но этот факт на описываемый момент времени еще, естественно, не был известен — прим. авт.)
Второй же «особинкой» Продукта была система его распространения по конечным потребителям, гордо именуемая как «сетевой маркетинг». Продукт нельзя было просто пойти и купить в магазине либо иной какой точке розничной торговли, что было бы на первый (и второй, и все последующие) взгляд естественно. Вместо этого следовало непременно обратиться к одному из шастающих по улицам с упомянутым уже провокативным значком, каковой шастающий после этого трогательного акта единения родственных душ становился для тебя «дилером первого уровня». Схема этого «сетевого маркетинга», а главное — ее скорые и неминуемые последствия, были подробно расписаны еще знаменитым популяризатором науки Я. Перельманом в его книге «Занимательная арифметика», первое издание которой, прошу заметить, увидело свет еще аж в девятнадцатом веке. Конечно, несмотря на всю простоту и доходчивость её языка, книгой этой население в массе