Поскольку образование языка оказывается в данном случае всецело в области мысли, здесь замечательнейшим образом развивается еще один принцип более высокого порядка, а именно — чистое и, если будет позволено такое выражение, как бы голое артикуляционное сознание. Подобно тому как стремление придать звуку значение составляет природу членораздельного звука и его исключительную сущность, это стремление воздействует теперь на определенное значение. Определенность значения тем больше, чем- деятельнее предстает перед духом область подлежащего обозначению, создающегося самим духом, — пусть даже сознание не всегда может полностью охватить эту область. Поэтому языкотворчество наполняется здесь потребностью различать черты подобия и различия понятий путем отбора и классификации звуков. Чем определенней выражена мыслительная сторона обозначаемой области, тем в большей степени язык оказывается вынужденным следовать данному принципу. Установление полного и зримого господства этого принципа свидетельствует о полной победе языкотворчества в этой сфере деятельности. Если первым преимуществом народов с развитыми
1 Некоторые особенно показательные примеры этого содержатся- в моей работе „О возникновении грамматических форм". — „Труды Берлинской Академии наук", 1822, 1823. „Историко-филологическая серия", с. 413.
языками является тонкое устройство органов речи и слуха, а также точное ощущение благозвучия, то второе преимущество заключается в силе и чистоте артикуляционного сознания. Важнейшей задачей языка поэтому является установление истинной связи звука и значения, с тем чтобы слух, воспринимающий речь, извлекал из звука только его значение и чтобы в связи с этим звук был определен непосредственно для значения, и только для него. Это, естественно, предполагает четкое разграничение отношений, коль скоро мы ведем речь в основном о них, а также такую же четкость в оформлении звуков. Чем определенней звуки и чем меньше в них материального, тем резче они отличаются друг от друга. Благодаря господству артикуляционного сознания восприимчивость и самостоятельная деятельность языкотворческой силы не просто укрепляются, но также обретают единственно верную направленность. Поскольку, как я уже отметил выше (см. стр. 88), эта языкотворческая сила относится к отдельным элементам языка так, как будто ей инстинктивно была открыта вся ткань, нитями которой являются эти элементы, в данной сфере этот инстинкт ощутимо воздействует на силу и чистоту артикуляционного чувства.