В любом случае, добежали мы по заснеженному льду залива аж до папиного летнего лагеря. А чё на лыжах-то, пять километров — вообще не расстояние. Посидели в сиротливой пустой кухне, попили горячего чаю с бутерами.
Очень странно прийти в какое-то место, где всё не так, как ты привык.
— Можем костёр развести, — предложил Вовка.
— Да ну… Увидят кострище, начнут жечь, попортят тут ещё…
Он критически осмотрелся:
— Так-то да, никаких гарантий.
— Вот и я о чём. Если хочешь костёр, нам проще завтра в лесок за Юбилейным прогуляться, там и места такие есть, где посидеть. Можно хлебушка взять, пожарить. И даже с салом, м?
— А что, пошли.
Однако этому плану не суждено было сбыться.
Вова открыл передо мной железную дверь в квартиру и замер. Такое вот прямо звериное у него есть — весь превращается в слух. Бабушка с кем-то разговаривала, но оборвала фразу посередине:
— … а вот и молодые пришли!
И из кухни появилась Вовина мама, собственной персоной! Только молодая совсем!
— Ой, Валентина Александровна! — вырвалось у меня.
— Здравствуйте, — строго-официально сказала она, — А мы разве знакомы?
Знакомы, дорогая моя, конечно знакомы! И в очень даже неплохих отношениях, только не здесь… Но вслух я сказала:
— Вова о вас столько рассказывал, я сразу вас узнала!
— Да? — она как-то сразу помягчела и заулыбалась; всем мамам приятно, когда сын про них рассказывает — тем более, это правда, — А я вот решила выяснить, кто у меня сына похитил. Летом не приехал, зимой — опять нет. А он тут женился втихаря! Иди хоть обниму тебя, стоит там в углу!
— Ну, мне бы лыжи куда-нибудь сложить, и я прямо сразу начну с тобой обниматься, — независимо-многозначительно ответил Вова.
— Ой, да ладно, не начинай! Давай! — Я скинула ботинки и потянула у него его огромные лыжи, — Да давай, я вот тут в зале поставлю! Маму обними-то.
А я пойду чайник поставлю. Много чая не бывает.
ЗА ЗНАКОМСТВО
Вовка прошёл в нашу комнату, и мама его за ним. Ну, понятное дело, поговорить. Лишь бы не поругались с разгону, о, Господи…
А я решила большой стол в зале снова накрыть. Тем более, он так и стоял посреди разложенный. Пока туда-сюда, быстренько скатерть свежую кинула, всего наставила, смотрю — время к семи уж. За дверью гудел тихий разговор.
— Во-ов! Выходите уже, мы с тобой сегодня ещё не обедали, так-то…
Не успели мы за стол сесть — снова звонок. Мама с работы! Она всегда заходит бабушку проведать. Ну всё, значит где-то через полчаса и Саша за ней подтянется. Пока они тут шумно знакомятся, сбегаю-ка я, винца куплю…
Сели за стол — и мамы сразу сошлись на почве возмущения, мол, что за молодёжь?
— Не хотели свадьбу, но позвонить-то хоть могли⁈ — возмущалась мама Валя.
— Так они и нам тут не сказали! — поддерживала её мама Галя, — Я говорю: давайте хоть стол накроем, посидим…
— Ну мы же тортик купили, — усмехнулась я.
— Тортик! — хором укоризненно выдали обе мамы.
— Ну, хватит! — строго сказала бабушка. О! Бабушка всегда за меня! И она никому не давала ссориться, — Женились, всё. Давайте выпьем, пусть живут дружно, счастливо.
— Да! — радостно поддержала я, — За это надо выпить!
Глядишь, повеселеют, душой размякнут…
Тут пришёл Василич.
— Добрый день! О, какой стол!
Вова привстал:
— Знакомьтесь: Александр Василич, Галины Николаевны муж — моя мама, Валентина Александровна.
Блин, Саше покрепче что-нибудь надо… Я сбегала в кухню, порылась в столе, нашла початую бутылку водки с глухарём на картинке. «Охотничья»! Сорок пять аж градусов.
— Хор-рошая водка! — оценил он, — Смотри-ка, две медали и на глухаре настояно…
Юморист.
— Жаль, что сейчас зима, — дипломатично начала я, — Так бы на дачу съездили. У нас цветов очень много, мама любит.
— Правда? — в голосе мамы Вали проснулся неподдельный интерес, — Галя, а какие цветы?..
Всё. Дальше они потеряны для общества. Это же два фаната-цветовода.
В конечном счёте, посиделки удались. И наши матушки даже сговорились завтра после обеда запрячь Василича и съездить с ним на дачу, посмотреть дом и прочее.
Но с утра — с утра мы имели довольно серьёзный разговор.
Я имела, потому как Вовка, кажется, уже немножко устал от общения. Вот, вроде, и рад, а… Ну, вы поняли. Переел. А я взяла и предложила свекрови прогуляться.
— Тут недалеко, — явно, она со мной поговорить хочет, а у нас такая слышимость, никакой конфиденциальности, блин.