— А это? — Алла Алексеевна потыкала ручкой в схему.
— А это мой стенд с домашним текстилем. Под фирменным знаком «Лунный свет». Вы возьмёте меня к себе под крыло, а я буду помогать вам с дизайном и оформлением. И формировать локальный бренд.
Они снова переглянулись. Телепаты, блин.
— Оля, ну мы подумаем? — мягко спросила Алла Алексеевна.
— Конечно, подумайте! И, независимо от решения, над концептом магазина подумайте обязательно! Вы, я смотрю, собрались поставить три ряда стоек и навешать на них максимально много вещей. Но это же вариант дешёвого рынка! Чуть свободней. Воздуха дайте. Некоторые вещи изолируйте, это даёт подсознательное ощущение уникальности продукта. И над каждой категорией повесить информационную табличку. Допустим: «Секонд-хенд — люкс! Брендовые вещи с аукционов».
— Оля, но они же не с аукционов, а со специальных распродаж…
— Да и по́фигу! Вас что, проверять кто-то будет? «Распродажа» звучит дёшево. «Аукцион», согласна, как-то дорого. Ну, найдите другое простое и понятное выражение со стойкой положительной ассоциацией! «Оценка девять из десяти и выше» — или что-нибудь в этом роде. И вообще! Секонд — это только малая часть. У вас такие бренды! Кавалли, Прада, Дольче-Габбана — настоящие! Новые! А вы хотите секондом назваться. Вы с ума сошли? Да людям наплевать, что они из прошлогодней коллекции! Цену поставить ниже, чем в фирменных бутиках — хватать будут. И не в двадцать раз ниже, как вы собираетесь, а хотя бы в четыре. Потому что иначе что?
— Что? — Алла Алексеевна захлопала на меня своими голубыми глазами.
— Иначе все будут думать, что это китайская подделка!
— Я тебе говорил! — вставил отец, — А ты — «дорого», «дорого»!
— Папа прав. Вы по магазинам-то пройдите, гляньте, что продают. Или говнище китайское или хорошее, но стоит как сбитый боинг. Идеальная середина нужна, иначе увязнете.
Как в той жизни, блин. Сперва стеснялись адекватные ценники ставить, а потом — извините. Цену поднять после — это считай, практически всю клиентскую базу потерять и новую собирать. Так и рвали жилы, пока отца инфаркт не шарахнул от жизни такой.
И бумажку распечатали из газеты, что типа секонд хенд — это не только старьё, это ещё и вот, и даже новое. Ни фига! Люди, увидев вывеску, ставили внутреннее клеймо, и их не убеждали ни статьи, ни документы, ни собственные глаза. Сказано — секонд. Чего это вы вещи как новые продаёте⁈
Папа потыкал в центр схемы:
— Это опять стойки для обуви покупать.
— А не надо покупать, — пожала плечами я, — Павильон на «Труде» закройте. Проходимость там — хуже некуда. Вы хоть в плюс-то выходите?
Они переглянулись.
— Вам всё лапшу на уши вешают, что вот-вот, вот сейчас, и он выстрелит. Не выстрелит. Неа. Место там плохое.
— Оля, откуда ты знаешь? — несколько сконфуженно спросила Алла Алексеевна.
Как объяснить, что я знаю, чем дело кончится?
— Девочка со мной учится, мать её дружит с женой хозяина. Она слышала, как та жаловалась, что совсем всё плохо, арендаторы бегут, покупатели не идут.
И место там оказалось на удивление не торговое, несмотря на центр, скопление учебных заведений и прочих учреждений вокруг. Может быть, это небо тюкало людей по голове, намекая, что не надо превращать огромный спортивный комплекс в пошлый ларёчник?
— А я тебе говорил! — воскликнул отец, — «Подождём», «подождём»! За июнь в минуса ушли!
— Июль проплатили уже, — подавленно возразила Алла Алексеевна.
— Да и похер! На зарплату девки даже не нарабатывают! За сколько там надо, за две недели предупредить о расторжении? Как раз! И стойки сюда переместим.
— Ну, надо тогда в эту рекламную контору сходить, заказать, чтоб они нам сделали по Олиному рисунку… — оживилась Алла Алексеевна, ой, любит она всякую движуху…
— Стоп-стоп-стоп! Не надо в контору. Они вам сразу начнут: то, да сё, да помощь дизайнера, да за цифровой макет охулиард. Я сейчас за компьютером собралась, макет сама сделаю, мне только точные размеры нужны. А лучше размеры стены, я прикину, сколько по краям отступить. И мы с вами закажем баннер. Простой, на китайском полотне, максимально недорогой. Никакие не объёмные буквы, не плоттер — простую заливную печать. И если что-то захотим поменять — будет не так жалко. И на берегу в хозяйстве использовать можно, как плотную плёнку. Да хоть на крышу этой вашей летней кухни.
По-моему мне удалось их некоторым образом загрузить.
— Так, я поехал на «Труд»! — объявил папа.
Я поднялась за ним:
— Я тоже пойду, мне ещё в компьютерный магазин надо.
Мы вышли на улицу.
— Ну всё, пап, пока, — я чмокнула его в щёку, но папа что-то не спешил садиться в свой паджерик.
— А где, говоришь, магазин твой?
— В Глазково, где налоговая, знаешь? Не на Второй Железнодорожной, а внизу, на Шмидта. Там рядом.
— А-га… Поехали! Подождёшь меня пятнадцать минут на «Труде», свожу тебя.
— Да ты что? А я даже не откажусь!
15. Р-Р-РАЗ — И НЕДЕЛИ НЕТ…
Я ПОКУПАЮ КОМП
Будущее прошлое. Четверг 13 июля 1995 продолжается.
Я даже успела заглянуть в типографию (рядом там совсем), выяснила, что и какого качества они делают, требуемые форматы файлов и ты ды.
Потом пронеслись к компьютерщикам. Эти меня поразили сильнее всех остальных. Мало того, что сидели они с торца невзрачного дома, вверх по лестнице и чуть ли не за решёткой, так ещё и вывеска у них была крошечная, на обычной, формата А4 бумажке напечатанная. Как они так вообще???
Дяденька-продаван посмотрел на меня сквозь толстые очки. Я в ответ сказала, что агитировать за советскую власть меня не надо, просто вот это вот по списку и чем оно между собой соединяется. И если он выдаст мне некачественный товар я буду являться ему в снах с красными глазами.
Чё понесло меня, я хрен знает.
Тем не менее, собрали всё. Коробки получились преизрядные (монитор-то, мать моя, ещё огромный, с гигантским квадратным афедроном!) Да системник, да принтер. Колоночки ещё и прочая мелочь. За всё про всё каких-то жалких восемь миллионов, вот так от. Это мне ещё слегка скинули. Округлили копейки, тысызыть.
Ещё договорилась с подавцом, что он узнает, какие сканеры можно заказать и позвонит мне. Сканер как бытовой предмет пока совсем популярностью не пользовался, а мне как н-н-нада, м-м-м…
Села в машину и внезапно поняла, что со всеми своими буржуйскими покупками в кошельке у меня, смешно сказать, осталось шестьдесят тысяч. Чем с компьютерным специалистом расплачиваться? Пришлось у папы обратно сотню занять.
Он усмехнулся, открыл барсетку:
— Ну ты бизнесменша, тоже мне.
— Да ладно ты. Мне в понедельник вернут, отдам.
— Может ещё?
— Да не надо. Продукты у меня есть. До понедельника хватит мне.
— Ну, смотри. Если что — звони, завезу. Мы, кстати, в магазин телефон поставили. Тебе меня там гораздо проще поймать будет.
— А номер?
— Номер простой и прекрасный: двести сорок — двести сорок.
— Прикольно! Я запомню.
Папа домчал меня до дома, затащил коробки и унёсся по делам. А я села шить. С чем мы в бизнес-то вляпываться будем? Так что пулемётчик строчил.
В шесть, как штык, явился мой бывший. Ну, по тому, другому временно́му потоку бывший, так что я совсем даже не рефлексирую, нет-нет. Я поздоровалась предельно официально, отвела его в комнату, где рядом с вычищенным до полной пустоты столом стояли коробки. Вскрытые, но не распакованные.
— Мнэ-э-э… Так… это компьютер, да? Ага, монитор вижу, м-гм… А где розетки?
— А вот… — без задней мысли махнула я рукой на стену и замерла.
Ёпа мать! А розетка-то одна! В смысле — одинарная! И даже не евро, а старого советского стандарта, ни одна компьютерная вилка не влезет!
Георгий Владимирович понял, что имеется явная перспектива накрытия подработки медным тазом, и предложил:
— Я могу пока начать собирать, а вы… мнэ-э-э… пройдите до магазина. Нужен переходник и удлинитель евростандарта. Или хотя бы розетка. Я могу поставить, это несложно.