Плюс парикмахерская, опять же. Обувщик. Курочка по зёрнышку клюёт.
Вот с пристроем в Юбилейном у меня пока не очень всё прогрессировало. Прикинула я резервы — ну никак. Я не так чтобы сильна по части строительства, особо объяснить не смогу, но пока он застрял на стадии 'есть фундамент, стальной каркас и закруглённая крыша. Одним словом, напоминало это гигантскую остановку. Чтоб внутри не шарились и не гадили, обтянули мы конструкцию баннерным полотном и временно заморозили. Всё-таки клуб сейчас важнее. Там, конечно, сейчас побелится-покрасится — и уже можно и тренировки проводить, и танцевальные занятия, пусть даже пока без зеркал.
А ЕЩЁ ЖЕ БЫТОВУХА!
Жить как?
В смысле — в той как бы квартире, в которой пока есть только голые стены, а из всех прелестей только выделенная ванная, точнее, пустая бетонная коробка под будущую ванную, «бэз никому»? Не буду же я просить людей потолки мне белить и плитку клеить на общественных началах? Обои лепить? Да и полы там, как во всём этом бывшем магазине — бетонные. Холодно же. Надо хотя бы линолеум, что ли. А в спальнях лучше ковровое покрытие, цельное, чтоб бабушка не запиналась. С возрастом, помнится, она частенько падать стала.
А ещё мне до смерти надоело жить без удобств под рукой.Стиралка-автомат, микроволновка, быстрый чайник и большой холодильник — программа-минимум. И телефон туда надо провести. Две линии хотя бы — общественную и для бабушки.
И музыкальный центр! Занятия-то под что вести?
За этими глубокомысленными размышлениями меня застал внезапно вернувшийся муж. Я страшно обрадовалась.
— Ух ты! Как тебе удалось на ночь вырваться, колись?
Вовка явно гонял какие-то свои мысли и прям конкретно зависал.
— Ну, Вова! Проснись! Рассказывай давай! По порядку! А то я так не люблю, с пятого на десятое.
Размораживался он с некоторым трудом.
— По порядку… Приехал в ИВВАИУ — сразу к дяде…
Дальше из контекста я поняла, что к дяде не по причине родственных тёплых чувств, а потому что дядя как раз занимал определённую должность. Потом дядя вышел, а беседу с Вовкой продолжил некий товарищ, о котором он не особо захотел распространяться — «не надо это тебе». Поня-а-атно.
— Суть-то в чём?
— Суть… В обеспечении твоей охраны. Внешняя тоже останется.
— Неочевидная, я так полагаю?
— Да. И в качестве ближней — я. Но мне категорически не хватает квалификации. Поэтому буквально с завтрашнего дня для меня составлен план занятий. Часть — в группах, часть — индивидуально. Буду утром уходить и часов в семь-восемь возвращаться. Ты пока сидишь дома, лучше никуда не выходи.
— Ну, придумали тоже, домашний арест! Погоди, я не поняла, а училище? Мы ж хотели, чтоб ты второй год дослужил — и подать на отчисление?
— Всё, уже отчислен. Переведён дослуживать срочку в специальную роту охраны, причём какая-то московская часть, а тут я типа в служебной командировке.
— Ух ты, класс! А тебя всегда на ночь отпускать будут?
— Ну да. Я ж тебя охраняю.
— А-а-абалдеть! Очень мне нравятся такие порядки! — я повисла у мужа на шее, — Слушай… А потом? Тебе служить-то два месяца осталось.
— А потом буду зачислен специальным сотрудником. Поскольку некоторые тут особо ценные кадры…
— Типа в ФСБ? А охранять будешь опять меня?
— Ну да.
— Ловко, — и тут до меня дошло, — А что, есть подозрения?..
— Есть некоторые. Но пока умеренные. Так что жить мы будем как обычно.
— А если…
— А если подозрения начнут конкретизироваться, то, скорее всего, поедем в какой-нибудь закрытый военный городок.
— Фубля. Не хочу такое. Я не умею быть космонавтом, и женщины меня не любят…
Вовка слегка отстранился:
— Почему — космонавтом?
— Ну-у… В закрытых сообществах мне тяжело. Там где народу мало, как на космическом корабле. Всё время кого-нибудь треснуть хочется. А им хочется коллективно треснуть меня.
— Понятно. Будем надеяться, что до этого не дойдёт.
35. МОЯ ВТОРАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
РОДНЯ
25 апреля 1996, четверг.
С утра звонила Вовина мама. Узнала про мои приключения, переживала.
— Да не волнуйтесь, — говорю, — Всё уже нормально. Вы как сами там? Снег сошёл? Медведи не шалят?
Послушала новости, похвасталась, что у нас вовсю листья зелёные, и мама помидоры готовится на первое мая высаживать. Ну, надо же мне как-то их подталкивать к переезду. Не подумали, говорю, над моим предложением в Иркутск перебраться?
Они, конечно, думали, но как-то и опасались. Ну, ничё-ничё, дожмём.
Передали в обе стороны кучу садоводческих приветов. Это прямо наша точка взаимопонимания.
Ближе к вечеру снова зазвонил телефон. Я, как положено, подала звуковой сигнал голосом (это у нас с папой излюбленная цитата, из какой-то древней инструкции):
— Алло.
Тишина. Но кто-то определённо дышал.
— Я вас внимательно слушаю. И у меня, кстати, телефон с определителем номера.
В трубке щёлкнуло и отключилось.
Я усмехнулась и выписала в книжечку циферки. Вовка придёт — покажу. Есть у меня подозрение, что он в курсе, кто это.
Пришёл он усталый, шопипец. А я сразу коварно предъявила ему бумажку. Не знаешь, говорю, кто это? Звонят, дышат…
Муж посмурнел и попросил меня пойти пока что в комнату и дверь прикрыть. Да пожалста! И через дверь прекрасно слышно было, как он рычал и желчью исходил.
Жалобно звякнули рычажки телефона. Ну всё, теперь и кормить можно! Подобреет, сам расскажет.
Вовка, однако, не торопился. Долго плюхался под душем. Хмуро ел. Молча.
Я не выдержала:
— Ну, скажи мне хоть, кто это был? Меня ж порвёт щас от любопытства!
Он поморщился:
— Тётка.
— Это отцова сестра?
— М-гм, тетя Лена.
Я фыркнула:
— Конспираторша, тоже мне! И чё ей надо было?
Вовка нахмурился и привалился к стенке, закрыв глаза.
— Давай не сейчас, а?
— Давай! — бодро согласилась я, — А когда? Запишите меня на приём, пожалуйста.
Он посмотрел на меня сердито.
— Родственники хотят встретиться. Зовут.
— А-а! — эвона что, поди ты! — А ты хочешь?
— Пока — нет.
— Ну и всё, какие вопросы. К нам нельзя, доктор запретил. Что ты на меня удивлённо смотришь? Тебе доктор что-нибудь говорил типа: общайтесь побольше, приглашайте родственников?
— Да мы ж его и не спрашивали.
— Ну и всё! Рекомендаций таких не было. Значит, не рекомендовал! — я торжествующе забралась на колени к мужу, слегка оторопевшему от такой казуистики, — А сама я тем более никуда не поеду, у меня постельный режим. Ты же против постельного режима ничего не имеешь?
Наконец-то он засмеялся!
НАДО ЖЕ И СВОИХ ПРЕДУПРЕДИТЬ…
26 апреля 1996, пятница.
После обеда пришла мама — проведать бабушку и меня, болящую. Потом приехал Василич — и тут я им объявила свой гениальный план по переселению. Бабушка испугалась, Василич удивился, а мама, по-моему, не поверила. Ну, вы понимаете, они же вообще были не в курсе событий. Вот такая я странная, да. До последнего могу никому ничего не рассказывать.
— Оля, а тебе не плохо? — спросила мама, — Голова не болит?
— Да ничего у меня не болит. Хотите — давайте съездим, посмо́трите.
Бабушку хождением по лестницам мучить не стали, поехали втроём.
Мама, я так поняла, до последнего думала, что оттуда сразу надо будет в больничку лететь. Однако перед крыльцом я достала ключик размером с золотой и отперла двери:
— Добро пожаловать!
Они нерешительно заглянули во входной коридор. Пахло свежей побелкой. Внутри было тихо. Даже издалека никаких звуков не доносилось. Для плиточников наших ещё рано, Анна тоже сегодня не собиралась. Мама ткнула пальцем в вывеску над входом:
— Оля, это же какой-то клуб!
— Не какой-то, а отличный клуб! Иркутский клуб ролевых игр и исторической реконструкции. Но это не мешает мне выделить для себя закуток. Пошли! — я пропустила их вперёд и закрыла дверь на засов, — Налево. Прямо и направо! Теперь налево.