— Какой самый лучший язык на свете? — спросили у него откуда-то сверху жутким громовым басом.
— НЕ СВИНОЙ! Го-го-го-го-говяжий, — заявил поросенок, от страха у которого намокла вся одежда, осо бенно пониже пухлого живота.
— Глупая свинья, — сказали сверху. — Я спрашиваю, какой лучший язык программирования?
— Ас-ас-ас-ас-ас-ассемблер, — сказал Пятачок, дрожа так, что прогнившие внутренности желудя трепыхались и издавали зловоние.
— Это понятно, — сказал страшный голос. — Я про структурные спрашиваю... НУ? Говори быстро, а то съем...
— Па-па-па-па-па..., — от страха поросенок не мог выговорить не слова. Он вспомнил (из объяснения Пуха), что лучший язык на свете конечно же, Паскаль.
— Понятно, — подытожили сверху. — Умный поросенок. Проваливай. Ух, я вас всех!
Глава Девятая
в которой Слонопотаму грозит Ужасная Опасность
Пятачок не помнил себя, как он бежал по Лесу. Он осмелился остановиться и обернуться только пробежав при мерно километра два.
Вдалеке, в предвечерней дымке, медленно и величаво удалялась гладкая слоновья спина, доходящая до верхушек Очень Высоких Деревьев.
«Слонопотам!», — мелькнуло в вспотевшей голове Пятачка. — «Но почему в наших Лесах? Они у нас не водятся».
— Эй, свинья, — неожиданно позвали Пятачка от куда-то сбоку.
Пятачок обернулся и увидел санитарную машину с криво намалеванным ветеринарным крестом.
Он послушно подошел к ней, хотя от страха задние копытца его не слушались.
— Слонопотама не видал? — спросили Пятачка.
— Не видал, — соврал зачем-то Пятачок. — А зачем он вам? — спросил он, набравшись наглости.
— Там-то он на хрен не нужен, — сказали из ма шины. — Этот скот из зоопарка смылся зачем-то. Кормили плохо, что ли?. Вторую неделю вот ловим.
Пятачок насторожился.
— Вот в соседнем Лесу, — продолжили из машины.
— Этот гад свинарник растоптал. А говорят, — последние слова были сказаны особенно зловеще, как показалось испуганному поросенку: — Говорят, что и всех свиней пожрал.
— А-а-а-а... А они сейчас как? — спросил Пятачок, чувствуя сердцебиение где-то в пятках.
— Что «как»?
— Я говорю, они сейчас особенно свирепы?
— Особенно, — подтвердили специалисты бесстрастно. — Особенно в это время года Слонопотамы ужасно свирепы. Некоторые даже с ума сходят. От свирепости. Вот как этот тоже ведь ненормальный какой-то. Бродит по лесу, и всех пугает, что съест, если не будут в Турбо-Паскале нажимать. Все Леса истоптал. Ну ладно, свинья, нам Слонопотама ловить пора...
— В сетку ловить будете? — поинтересовался Пя тачок.
— Зачем же в сетку... Ракету «Лес-Лес» под хвост — и каюк... Охота, думаешь, нам его в зоопарк обратно переть...
Уезжая, машина подняла кучу пыли и прошлогодних сухих листьев.
Откашлявшись, поросенок посмотрел вслед удаляющейся машине и сказал со слезой в голосе:
— Какое зверство!
Ему почему-то стало очень жалко Слонопотама.
Винни Пух сидел в мягком плюшевом кресле в обнимку с банкой меда. На его морде были явные следы указанного продукта и сладострастия.
— Здравствуй, Пух, — сказал Пятачок грустно.
— Привет, Пятачок, — сказал Винни Пух, ничуть не огорчаясь и не отрываясь от банки меда.
— Слонопотама ловят, — сказал поросенок, гото вясь заплакать.
— Оч-чень хорошо, — сказал Винни Пух, запуская лапу в банку. — Мед, значит, целее будет...
— Винни! — сказал Пятачок истерично. — Его же ракетой! Под хвост! И этот... как его?.. И каюк!
— И это тоже хорошо, — сказал Винни удовлетворенно. — Значит, Пчелы больше меда наделают... Пре... ик!.. прекрасно...
— Неужели тебе его совсем не жалко? — спросил Пятачок.
— Ни капельки, — цинично сказал Пух.
Мед кончился, и Пух, неудовлетворенно икнув еще раз, вытер лапы о спинку плюшевого кресла.
— Да, кстати, Пятачок, — сказал вдруг Винни. — Совсем забыл спросить... Телефон у тебя работает?
— Ах, оставьте меня! — сказал Пятачок, и выбежал вон из дома с жуткими рыданиями.
— Припадочный поросенок-то, — сказал Винни и поднял трубку телефона.
В трубке была тишина, как и прежде.
Пятачок шел домой, не разбирая дороги. Ему было страшно жалко Слонопотама, несмотря на то, что встретиться с ним еще раз Пятачок не имел ни малейшего желания. Поросенка поражала холодность Пуха в отношении зверя, которого будут каюкать ракетой под хвост.
Пятачок Пятачка (экий каламбурчик, а?) уже намок и с него часто падали крупные капли; поросенок жалобно издавал грустные похрюкивания.