Писатель Юрий Горюхин
54. Встречное движение
Повесть, 2002
Юрий Горюхин
Финалист Национальной литературной премии Ивана Петровича Белкина – лучшая повесть 2002 года.
Калейдоскоп, срез человеческих жизней, судеб, характеров. Сложно писать бытовуху, разглядеть в приевшемся, до печенок надоевшем живое движение, брожение, шевеление. Автору это вполне удается. Персонажей довольно много для достаточно короткой повести, их всех поначалу даже непросто запомнить. Тем более, их количество увеличивается чуть не с каждой новой страницей. Однако быстро привыкаешь, ведь именно такова жизнь. Калейдоскоп лиц мелькает перед тобой, кто они, что у них за душой, куда торопятся, к чему стремятся. Автор постепенно приоткрывает нам завесу тайны, и мы все более знакомимся с забавными героями повести.
Да-да, именно забавными, ведь именно таков художественный метод автора. Ироничный, временами даже саркастичный, но всегда доброжелательный, понимающий, всепрощающий взгляд на своих героев. Многие из них хорошо знакомы между собой – родственники, мужья-жены-любовницы, коллеги по работе, начальники-подчиненные, друзья-приятели-подруги, а иные лишь случайно пересеклись на страницах повести, повинуясь воле автора. Что-то есть от Гоголя в этой суматохе людского броунского движения, искрометной тональности текста. Но поменьше конечно гоголевской жесткости в выпячивании явных негативных черт характера героев. Автор никогда прямо не критикует, он лишь описывает, часто откровенно любуясь пусть порой нелепыми, смешными, неуклюжимыми их поступками. Здесь и генералы милиции, и так называемые «новые русские», и работяги, и журналисты, и инженеры – кого только не встретишь на страницах повести. Они едят бутерброды, пьют водку-шампанское-пиво-коньяки, спят друг с другом, дерутся, выручают из житейских переделок. Описана обыденная уфимская жизнь начала нулевых, самое окончание эпохи лихих девяностых, эпохи дикого капитализма с постепенным переходом к более-менее ощутимой стабилизации российской жизни.
В общем и целом конечно житейское болото, в котором нет возвышенных героев, нет горящих неземным светом идеалов, нет ничего, за что бы хотелось ухватиться, на что опереться, чтобы не погрязнуть окончательно в вонючей болотной жиже проклятой окружающей бытовухи. Но это лишь первый слой восприятия текста, самый примитивный и поверхностный. Автор предлагает свое решение способа жизни в подобных условиях. Это некоторая отстраненность и постоянная ирония в восприятии жизненных событий, людских поступков и собственно людей, встречающихся нам на жизненном пути. Как говорится, такова жизнь, с этим ничего нельзя поделать, нужно продолжать жить, существовать в том мире, который нам дан, другого ничего не остается.
Мне очень нравится этот жизненный подход автора, который выражен в стиле его письма, да собственно в самом методе его художественного творчества. В отличие от многих произведений других современных российских авторов, это вовсе не чернуха, как кто-то возможно пытается представить себе или литературной общественности. Любовь к простым людям (люди все просты по сути своей), умение разглядеть человеческое счастье в ежедневной рутине – это очень и очень непросто. Для этого для начала необходимо самому обладать соответствующими человеческими качествами, а уж потом еще и тонким литературным инструментом, неким специальным скальпелем, чтобы суметь разглядеть и вскрыть нашему читательскому взгляду поразительные извивы человеческих душ.
55. Блок № 667
Повесть
ЛитРес: Самиздат, 2011
Юрий Горюхин
Заглянув в повесть и прочитав страничку, не смог оторваться, пока не прочел до конца. Сразу мелькнули ассоциации с романами Набокова "Приглашение на казнь" и Мариам Петросян "Дом, в котором…", неподалеку посматривает в ту же сторону сам Кафка. Вспомнился и "Повелитель мух" Голдинга. Но это формальные ассоциации, ведь описывается необычный замкнутый социум, в котором идет борьба за существование. Но аллегории повести иные, а идея – без преувеличения попросту сногсшибательная. Помните, по Шекспиру: "Вся наша жизнь – игра, а люди в ней – актеры"? Так здесь немного по-другому получается: Вся наша жизнь – тюрьма, а люди в ней – зэки, да и те исключительно мужеского полу. Женским духом и не пахнет, нет таких существ в жизни и никогда не было. Какое раздолье для однополой любви, прямо-таки описывай самые что ни на есть интимные подробности во славу искушенного голубого читателя. Ан нет, автор всех перехитрил: несмотря на нашлепку +18, ни одной пошлой сцены, ни самой малости намека на примитивную сцену однополого соития. Хотя этот дух постоянно витает в сумрачной тюремной атмосфере, где протекает убогая, примитивная жизнь сокамерников, где всегда всего лишь один небольшой шажок до смерти. И ведь главный герой обзывается именем Мальчик, как говорится, сам бог велел. Нет, совсем не в этом смысл книги. Но в чем же?