Жизнь – тюрьма, это понятно. Внутри тюремного социума свои законы, правила, свой распорядок жизни, своя иерархия обитателей, своя возможность сделать карьеру – получить лучшее место в камере, сменить род деятельности, переместившись со временем в более привилегированные слои тюремного общества, ведь там обитают не только зэки, но и охранники, повара и прочий обслуживающий персонал. Ну и конечно надзиратель среди них – высшее звено, царь и бог тюрьмы, которому все подчиняются и стараются угодить. К слову, надзиратель импотент, но все делают вид, что не знают об этом и поддакивают в общественном мнении о его мужской силе.
Эта иерархия понятна, но как же женщины? Главная загадка повести. Деторождение каким-то образом все же в тюрьме происходит с использованием исключительно мужского пола, об этом смутно, но упоминается в тексте. Но дело не в прояснении техники деторождения у мужчин, а совсем в другом. Дело в том, что в отсутствии женщин мир становится совсем жестким и жестоким, неподатливым, примитивным и до последней степени выхолощенным. Все окружающее настолько однозначно, сухо и неинтересно, что жизнь в такой убогой, уродливой, однобокой атмосфере лишается последнего смысла. Без полового дуализма нет эмоциональной жизни, отсутствуют краски, все серо и бездушно. Автор как бы довел до абсурда ситуацию однополой любви. И это не примитивная гомофобия, а всего лишь фантастическая экстраполяция на будущее человеческой цивилизации, в которой вдруг исчезнет по какой-то причине женский. пол. Проблему деторождения генная инженерия и биологическая наука как-то решат, а вот что делать с повсеместной, как будто чрезвычайно логичной, целеустремленной атмосферой победившего наконец мужского общества? В этом обществе кроме дела ничего нет. И жизнь заглохнет сама в отсутствии стимулов добиваться второй половины человечества. Одного дела для жизни явно мало.
Интересен финал повести, и он, как говорится, от умудренного жизненным опытом человека. Мальчик, явный бунтарь по натуре, не обделенный и умом, и целеустремленностью, находит выход из тюрьмы, выбирается на природу. Впервые в своей жизни видит землю, небо, солнце. И пасует. Его оглушает яркий, шумный, безбрежный внешний мир, который совсем не похож на замкнутый мир четырех тюремных стен. И Мальчик, испугавшись, возвращается в тюрьму доживать свой несчастный век. Как говорится, порывы молодости прекрасны, но лучше – гарантированный кусок хлеба и теплая койка, а если еще и еженедельная баня – чего больше желать нормальному человеку? И в тюрьме можно жить, если приспособиться. Но что это за жизнь?
56. Истории Горюхина
Повесть
ЛитРес: Самиздат, 2013
Юрий Горюхин
Спорят, нужен ли Самиздат в сегодняшнем виде. Нужен, поскольку Самиздат самиздату рознь. Большинство самиздатовских творений, к сожалению, не заслуживают отдельного рассмотрения (хотя пока не пробовал читать там все подряд, а вдруг?). В отличие от "Историй Горюхина", обозначенных мной как повесть. Однако это не совсем повесть. С другой стороны, это и совсем не просто сборник новелл, рассказов или коротких историй (как вынесено в названии), хотя формально можно и так сказать. Я бы обозначил книгу как хронику рода Горюхиных с древнейших до сегодняшних времен. Истории взаимосвязаны преемственностью героев, которые все Горюхины, предки или потомки, и общим местом действия (город Уфа). Преемственность и в собственно действующих лицах: есть реальные, это прадед и правнук, есть и мнимые, в лице правнучки, которой нет в природе. Она не сподвиглась родиться, поскольку у выросшего и состарившегося правнука, так уж сложилась жизнь, что отсутствуют дети и, соответственно, внуки с правнуками. Здесь звучат нотки трагизма и упадка, что напоминает тональность "Будденброков". Чуть ли не окончание истории рода Горюхиных.
Читаю, анализирую, сравниваю и постепенно соглашаюсь с кем-то из классиков, сказавших, что автор это его стиль. В "Историях" это положение выражено необыкновенно отчетливо: слог легкий, изящный, ясный, простой и в то же время плотный, насыщенный, ни слова лишнего. Но это полбеды, как говорится. Для меня же главное, что текст буквально насыщен, пропитан иронией, юмором, подначиванием героев друг над другом. Как это редко встречается в современной российской литературе, а если встречается, то потуги такого автора пошутить выглядят настолько тяжеловесно и неуклюже, что хочется в припадке буйного пароксизма заорать благим матом – дорогой ты наш многоуважаемый целитель человеческих душ, заканчивай скорей петросянничать, не мучай себя и нас своим псевдоюморным словоблудием! У автора "Историй" на каждой странице, в каждом абзаце, практически в каждой строчке перлы (обойдусь без примеров, лучше читать оригинальный текст, благо, он не столь велик по размерам). Уверен, подобное чувство языка врожденное, его невозможно воспитать даже углубленным самообразованием, не говоря уж о профильных институтах. Все дело в том, что такой человек именно подобным образом воспринимает окружающий мир, и это мысленное восприятие только таким вот ироничным и самоироничным образом адекватно выражается этим человеком в формулировках написанного им художественного текста. Если он будет писать по-другому, по-другому будет выражать свои мысли в виде последовательности слов на бумаге, для него это будет уже неадекватно и, соответственно, неестественно. И кому нужна неестественность, если ты художник по своей природе?