Но сюжет ничто по сравнению с духом повествования. Зная из Вики, что передо мной сюр, я все ждал отвязанной фантасмагоричности, где она, в чем? Но ничего лобового так и не встретилось, никакой прямолинейной мистики, ничего в духе Сальвадора Доли в слове. Только загадочная атмосфера, невыносимая напряженность, словесная, а не событийная фантастичность событий. И образы персонажей, вот где автор развернулся на славу. Фактически все они сплетены в тесный клубок. А каковы рожи, если по Гоголю. Вот именно Гоголь наиболее близок по духу этому автору. Но у Гоголя нет такой открытой чувственности в персонажах, здесь же мазохизм, садизм, намеками даже инцест. Но все это не буквально, никакого смакования, лишь констатация на фоне остальных ужасов в отношениях. Да, основной сюр проявляется в отношениях, образах героев и атмосфере повествования. Никакой буквальности и тривиальности, все держится на нюансах и звуках тонких струнок действительности. Не кондовая реальность, а то ли жизнь, то ли сон, то ли забытье, то ли сумасшествие, то ли грезы. Но реальность бесцеремонно вторгается и рушит этот призрачный мир, оставляя ощущение бессилия удержать быстро утекающий песок сквозь разжатые ладони. Все размыто, неопределенно, но не сказать, что совсем уж бессмысленно. Какой-то смысл во всем этом есть, но он неуловим.
68. Золотая тетрадь
Роман, 1962
Дорис Лессинг
Роман Нобелевского лауреата по литературе 2007 года считается чуть не азбукой феминизма. Полезное, хотя и довольно занудливое чтение для воспринимающих земную жизнь и человеческую историю как кровопролитную, жестокую, беспринципную войну полов. Причем этот роман отнюдь не примитивная апологетика женщин, все сложнее. Одолев огромный объем рыхлого и толком не упорядоченного текста, понимаешь, насколько хаотично, разобрано на толком не связанные между собой части, не систематизировано женское мышление. За что автору мужчины должны быть благодарны, несмотря на то, что они сами показаны весьма и весьма неприглядным образом. Что ж, война есть война, здесь все средства хороши. Пусть даже только война полов, а не настоящая, с использованием боевого оружия. Взаимоотношения полов, с точки зрения автора, это сумасшествие на двоих, когда нет правых и виноватых, когда все точки опоры обычной жизни сдвинуты в неопределенность, когда безумие ежечасно стучится в двери.
Дело осложняется тем, что героиня романа Анна сама писательница, причем талантливая, с успехом издавшая дебютный роман и потому склонная к глубокому самоанализу и всяческим рефлексиям. Писатель опасная профессия, это понимаешь, постепенно проникнувшись текстом Лессинг. Опасная для пишущего в плане стабильности психики, особенно женщины с оголенными нервами, зоркими, обостренными чувствами, к тому же инициативной, которая сама бросается в гущу личных коллизий в поисках идеального мужчины. Целая галерея мужских образов проходит перед нами, и каждый раз не то, не тот, никак не вписывается в ожидаемую картину мира. Сначала жалеешь героиню, мол, как ей не везет в жизни, потом доходит, что она бьется головой о стену, априори приняв свою правоту в половом вопросе (хотя на словах она очень демократична, даже либеральна). Никакого снисхождения, жалости, сострадания к мужчине, завершенный женский эгоизм, хотя сквозной линией романа проходит как раз декларация беспредельного мужского эгоизма – всем им нужно только это, добился своего и был таков. Возможно, говорит мужская солидарность, к тому же, в романе тщательно анализируются и мужские чувства, как бы честная попытка разобраться в вопросе. Но в конечном итоге в памяти все же остается именнно откровенная женская апология. Героиня как будто осознает изначальное неравноправие, зависимость женщины от мужчины, но бьется как муха о стекло в отчаянных попытках опровергнуть эту обидную недоработку природы.
Еще Анна социально активна, долго была членом компартии Англии. Это время конца сороковых – начала пятилесятых годов, период маккартизма, жесткого преследования коммунистов в США, отголоски которого доносятся и в британские пределы. Ее женская душа, ко всему, еще и переполнена жалостью к бедным слоям населения, ужасом перед угрозой мировой ядерной катастрофы. То есть ее душа настолько широка и подвержена стольким разнонаправленным требованиям-тенденциям, что это конечно жизнь на износ. Под гнетом обстоятельств Анна изнемогает, не в силах сопротивляться давлению окружающего мира, угроза сохранению здравого рассудка вполне реальна. Лишь наличие дочери спасает, это мощная опора, зацепка за реальный мир, уход из мира грез.