Да и женщина в целом, взятая сама по себе, как гегелевская вещь в себе, 'Ding
an sich', равна лишь вот этому 'одноэтажному домику', всё остальное - от
лукавого. Это 'всё остальное' придумали также мы. Это _м_ы_ создали тот самый,
блин, 'идеал' женщины - но теперь существующий как вещь для нас, 'Ding fuer
uns'. Мы создали его по канонам того самого _н_а_ш_е_г_о_ творчества. Мы
выстроили этот идеал женщины и 'вечной женственности' тем же самым способом, как
строили в детстве очередную башенку. Собственно, это восприятие женщины как
некоего необыкновенного существа - и есть одна из башенок, которую построили мы,
мальчики.
Это _м_ы_ нашли в материнстве некую мистику. Щас замочу вам Брюсова, 'Habet
illa in alvo':
'Она ступает тяжело,
Неся сосуд нерукотворный,
В который небо снизошло.
Святому таинству причастна
И той причастностью горда,
Она по-новому прекрасна
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . она с безвестной грани
Приносит тайну бытия. . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ночь - Тайна - Мрак - Неведомое - Чудо,
Нам непонятное, что приняла она. . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ты охраняешь мир таинственной утробой. . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Пространство, время, мысль - вмещаешь дважды ты,
Вмещаешь и даёшь им новое теченье. . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Иди походкой непоспешной,
Неси священный свой сосуд,
В преддверьи каждой ночи грешной
Два ангела с мечами ждут. . .'
В каждом слове, в каждой строке - святость и божество. Откуда чё взялось, а?!
Именно благодаря мальчикам девочки могут воображать себя чёрт знает кем. 'С
тех пор, как поэты пишут и женщины их читают. . ., их столько раз называли
ангелами, что они в самом деле, в простоте душевной, поверили этому комплименту'
- говорит лермонтовский Печорин. И, замечу - в конце-концов в этот комплимент
поверили и мы. И потому девочки - куда более приземлённые создания, чем о них
думают. Кстати, сами они обо всём этом прекрасно осведомлены:
'Дознался я, что дамы сами,
Душевной тайне изменя,
Не могут надивиться нами,
Себя по совести ценя;
Восторги наши своенравны
Им очень кажутся забавны...' - говорит Пушкин в черновых набросках к 4 главе
'Евгения Онегина' (http://rvb.ru/pushkin/01text/04onegin/02edit/0853.htm).
Кстати, парень построил классную 'башню'. Вы когда последний раз её
перечитывали?
Без этой красивой выдумки нам _с_к_у_ч_н_о_ было бы жить. Скучно нам всем, не
только мужчинам. Уж самой этой мужской _с_к_у_к_е_, и, возможно, в первую
очередь именно ей, обязаны женщины тем, что их превознесли до небес. И если
женщина склонна думать о себе как мистическом, таинственном существе в
брюсовском смысле, как царице мира, блин, как супер-пупер-мега богине, то ей в
первую очередь следует принять и того, кто этим званием её наградил - нашего
брата, 'не любящего скучать', и вечно чего-то там выдумывающего, строящего и
разрушающего. И принять его полностью, целокупно, не кастрировано - то есть не
лишённого творческих способностей, любви к риску и способности ломать. А коли
это последнее женщина принять не готова - то пусть довольствуется миром в его
первобытной, циничной, одноэтажной простоте.
Никакого неба никуда не снисходило. Ибо если так, то 'небеса' 'сходили' и в
утробу лягушки, кобылы, и супоросной свиноматки. . . Гордиться беременностью
может лишь существо, изначально ощущающее собственную неполноценность.
По статистике, именно женщины чаще всего подают на развод, то есть -
разрушают собственное 'одноэтажное строение'. Ежедневное и ежечасное их
недовольство действуют ничуть не менее деструктивно, чем наше мужское
однократное разрушение. Возьмём для примера 'Сказку о рыбаке и рыбке' Пушкина
(http://www.rvb.ru/pushkin/01text/03fables/01fables/0799.htm). Вот прямо сейчас
сходите по этому адресу и убедитесь: кто в ней разрушал, а кто строил? И у
Пушкина же читаем: 'И, право, - с нашей стороны Мы непростительно смешны:
Закабалясь неосторожно, Мы их любви в награду ждём, Любовь в безумии зовём, -
Как будто требовать возможно От мотыльков иль от лилей И чувств глубоких, и
страстей!' (в набросках к 4 главе 'Онегина'). Слова 'любовь в безумии' выделены
самим Пушкиным. Кстати, в черновом варианте сразу же вслед за тем идут две
строчки, которые знают решительно все русские мужчины: 'Чем меньше женщину мы
любим. . . '
И вообще - никаких идеалов у женщины нет. Женщина - это оболочка, которую
неким идеалом следует 'наполнить'. И наполняет женщину ни кто иной, как мужчина.
Эта схема действует не только в плане деторождения (здесь она, пожалуй, особенно
показательна), но и в любых других областях. И мужчине с его внутренней
свободой, с его стремлением к идеалу и творческим духом следует подбирать себе
хорошую, чистую 'оболочку', а не драный, многократно использованный мешок.
А ежели мы совсем уж ударимся в философию (которая, кстати, тоже является
одной из наших мужских башен, причём не самой плохой), если уж захотим
рассмотреть Вселенную в целом, в её возникновении и дальнейшей эволюции (этой
темой Кот увлекался ещё на втором курсе, хренову кучу идей понаделал, мля), если
исхитримся задействовать наше 'внутреннее зрение' и узреть, как именно вся
Вселенная в целом - и эволюционно, и энергетически - актуализируется в данном
объекте (да хотя бы в том же самом младенце в утробе матери), то мы увидим, что
и в нашем мужском семени воплощена такая же по масштабам 'тайна бытия'. И даже
маленький Брюсов тоже был заключен именно там. Учёные давным-давно доказали, что
в сперматозоиде заключено гораздо больше информации, чем в яйцеклетке.
А если копнём глубже, то поймём, что в этих самых словах Брюсова (а точнее, в
творческих способностях мужчин) реализуется то самое 'подобие Божие'; творчество
Бога-Творца продолжается, должно продолжаться в нашем земном мужском
со-творчестве, 'the show must go on'. 'Ибо мы соработники Бога' (1 Кор., 3:9).
То есть вся Вселенная возвращается в нас, мужчинах, к самой себе.
Антропный принцип, а на самом деле - вторая, человеческая Ипостась Творца,
принимавшая в сотворении мира самое деятельное участие. . . но олухи-богословы
до сих пор этим не хотят заниматься. Андрюша так вообще размышляет о 'Женщине в
Церкви', нах. . . Так вот: антропный принцип строения Вселенной достигает высшей
своей реализации именно в мужчине. Не говоря уже о том, что мужчиною был и Иисус
Христос. . . И коль скоро Творец позволяет себе роскошь однажды 'разрушить
башенку' созданного Им мира, то, наверное, и мы можем что-то там разрушать - во
имя того же самого творчества. Если из человечества будет кончательно вытравлен
мужской творческий дух, если мир окончательно скатится к (женским)
потребительским ценностям, то он обязательно погибнет. Именно в этом заключается
истинный смысл Апокалиписиса. Помните? '...С нею блудодействовали цари земные, и
вином ее блудодеянья упивались живущие на земле... И я увидел жену, сидящую на
звере багряном, преисполненном именами богохульными, с семью головами
и десятью рогами. И жена облечена была в порфиру и багряницу, украшена
золотом, драгоценными камнями и жемчугом, и держала золотую чашу в руке
своей...' (Откр., 17:2-4).
Творчество мужчины - это продолжение Божия миротворения (хотя и не всегда).