Впрочем, если Трибукайт на самом деле опасался паники, то здесь он крупно ошибся. Двор посреди цитадели, крытые галереи вокруг него, где лежали раненые, были окутаны безмолвием, точно так же как и руины, простирающиеся за мощными земляными стенами. Это безмолвие, это полное отсутствие проклятий или жалоб было гораздо красноречивее, нежели любой шум, громче любых возмущенных выкриков. Казалось, оно устремлялось отсюда прямо к звездам. И он просто не мог об этом не думать. Один бог ведает, сколько раненых сейчас молча, про себя, проклинают их.
Шрадер посмотрел на часы. Момент близился. Вот и хорошо. Сколько можно торчать в этом нужнике.
Он бросил прощальный взгляд. На востоке тьма, лишь кое–где отблески костров. Прямо под стеной протекала Ловать, но в темноте реки было не видать. С востока дул пронизывающий ветер, впрочем, дул он не переставая уже с декабря. В какой–то момент Шрадеру показалось, будто он услышал вдалеке гул моторов, по крайней мере, порывы ветры доносили до него какой–то глухой рокот. Судя по всему, это строятся тягачи и танки, готовясь к переброске сюда после того, как окончательно добили остатки сил фон Засса. Сам не зная почему, но Шрадер проявил верх легкомыслия — повернулся спиной к ветру и закурил одну из последних оставшихся у него сигарет. Вспомнив, однако, что русские лазутчики уже не раз забирались на стены под покровом ночи, тотчас ее загасил и смял затянутой в перчатку рукой. Господи, это надо же, пропала целая сигарета! А все из–за его собственной глупости. Даже геройская смерть по сравнению с этим ничто. Шрадер поднес сигарету к глазам и по возможности постарался ее распрямить.
Неожиданно он подумал, что должен быть гораздо более осторожен, если хочет, чтобы и он сам, и другие вырвались отсюда. Тем более что ждать осталось недолго. В общем, он заставил себя сосредоточиться. Мгновение — и он уже был сама бдительность, причем ради этого ему даже не пришлось бороться с самим собой. Казалось, все пришло к нему автоматически — и бдительность, и готовность, буквально все.
Он осторожно прошелся вдоль стены. Навстречу ему попались несколько солдат, которые будут нести здесь караул вплоть до самого последнего момента. Он шепотом перекинулся с ними парой слов.
— Ты с ума сошел? — спросил один из них.
— Нет, — ответил Шрадер, злясь на самого себя, но стараясь не показывать виду.
Даже если они по–прежнему и укоряли его, то делали это про себя.
Шрадер поинтересовался у них, слышали ли они гул моторов, и один из них ответил утвердительно — да, еще как, черт побери, слышал.
— Не думаю, чтобы Иваны примчались сюда прямо сейчас, — ответил Шрадер. — Сейчас двадцать минут. Когда настанет момент, я приду за вами.
И он направился вниз.
Возле одной из арок у начала лестницы стоял Фрайтаг. Он был свободен от караула и вопросительно посмотрел на Шрадера. А вообще–то он пытался устоять на ногах — хотел доказать себе и миру, что еще на что–то способен. Правда, к этому моменту он уже заметно ссутулился и, чтобы не тратить лишние силы, прислонился спиной к арке. Пару часов назад Шрадер сообщил ему о приказе Трибукайта, добавив при этом, что если он считает, что способен совершить этот марш–бросок, то он, Шрадер, в свою очередь постарается идти рядом с ним, пока они не доберутся до своих.
Из взвода Шрадера остались лишь двое, кто не был ранен, — Фрайтаг и Тиммерман. Из тех, кто получил ранение, дольше всех протянул Грисвольд. Он умер вчера.
Передвигаться без посторонней помощи Фрайтаг мог, но вот плечо болело, и он даже не представлял, как долго сможет пройти самостоятельно. В принципе на боль в левом плече можно было не обращать внимания, и он был преисполнен такой решимости, а вот дышать с каждой минутой становилось все труднее и труднее. Судя по всему, часть легкого оказалась задета, хотя он и не мог сказать наверняка, так ли это. Может, на него давит какая–та кость, а может, причина в чем–то другом. В результате взрыва гранаты, когда пару дней назад он совершал вылазку наружу, на него рухнула балка. С двумя другими солдатами в самую глухую полночь они решили сходить в разведку, посмотреть, не отыщется ли среди русских позиций лазейка, сквозь которую бы можно было проскользнуть. Фрайтаг вызвался сам, а Дарнедде порекомендовал его Трибукайту. На тот момент к ним еще не поступила информация от Верховного командования, однако Трибукайт по собственной инициативе решил на всякий случай выяснить возможности прорыва. И наплевать, как на это посмотрит начальство.