— Нет, неправда. Сегодня вам повезло, сударь. Я Франческетто Чибо, сын Папы Иннокентия Восьмого.
Всадники вокруг Рошфора расхохотались, и очень скоро слова пленника уже повторяли в отряде на все лады. В глазах капитана подобное утверждение выглядело богохульством, и он ударил Франческетто по лицу рукой в железном доспехе.
Джованни наблюдал за сценой издали. Он пока не понимал, кто ее второй участник. По знаку Рошфора один из его приближенных попросил Пико подъехать.
— Господин граф, вы знаете этого человека? — спросил капитан. — Кажется, это он командовал теми бандитами, которые на нас напали.
Франческетто Чибо, так и не поднявшийся с колен, и Джованни Пико делла Мирандола, стоящий напротив, посмотрели друг другу в глаза. У первого от ярости, а прежде всего от страха изо рта бежала пена. Второй задавал себе вопрос, что же это за шахматная доска, на которой разыгрывается такая абсурдная партия. И какой фигурой он оказался? Он мнил себя ладьей, башней, от которой вдаль расходился свет. А может, он всего лишь жалкая пешка, обреченная идти вперед, клетка за клеткой?
— Нет, — сказал граф. — Я никогда его не видел.
Франческетто попытался броситься на него, но от удара Рошфора кубарем покатился в пыль.
— Я так и знал, — сказал капитан, обнажая меч.
Пленник пытался увернуться, отползая назад на коленях.
— Но все-таки мне кажется, он говорит правду, — заметил Джованни, — и причиной стычки был именно я. Этот тип охотился за мной.
Рошфор оглядел обоих, соображая, что могло их связывать, но сразу вспомнил, что он солдат и ни разу в этом качестве не разочаровал своего патрона.
— Вы хотите обвинить его перед трибуналом, граф?
— Нет, я желал бы как можно скорее переговорить с герцогом.
— Хорошо, но у вас есть время передумать. Поднимите его и привяжите к коню. Этот… бандит поедет с нами, кто бы он ни был. Герцог решит, что с ним делать.
Погибших похоронили вдоль дороги, каждого под крестом с именем. Для команды Франческетто вырыли общий ров, сверху поставили крест с надписью: «Итальянские бандиты».
Франческетто, выпачканный грязью, оборванный и окровавленный, со связанными за спиной руками, едва не валился с седла. Один из рыцарей держал его на поводке как собаку. Чтобы отвлечься, Чибо стал представлять себе все мыслимые способы мести капитану за пинки, а графу — за унижение. Он увидел их высохшие тела, болтающиеся на бастионе замка Сант-Анджело, и взревел от наслаждения.
~~~
Венсенн, Флоренция, Рим
Со среды, 3 октября 1487 г.
Вот уже больше месяца Джованни Пико, владетель Мирандолы и граф Конкордии, фактически был пленником Филиппа Савойского, герцога Бресского. У него имелся слуга, который выполнял любую просьбу, он целиком занимал предпоследний этаж высокой башни крепости Венсенн, но выйти оттуда не мог. Из окон Пико наблюдал, как солдаты и прислуга занимались повседневными делами. Сменялся караул, привозили еду и всяческую утварь, проходили обычные военные церемонии и тренировки. Изредка доносилась музыка, шум какого-то праздника. При ясной погоде вдали можно было разглядеть крыши Парижа. Очень редко ему позволяли погулять по открытой террасе. Тогда он любовался простором и яркими красками, открывавшимися оттуда, зеленью и желтизной лесов, красным закатным солнцем, вечерней голубизной и синевой ночи, белизной крепостных стен.
Его благородный тюремщик, герцог Филипп, пока не показывался и никак не давал о себе знать. Джованни написал два письма, помня при этом, что их могут перехватить. Одно Ферруччо и Леоноре, на свою виллу во Фьезоле, другое — банкиру Питти, сопернику Медичи. В первом он писал о себе спокойно, но по некоторым фразам де Мола должен был понять, в какое положение попал его друг. Во втором он просил задаток в счет выручки за фрукты, собранные в его владениях, на случай, если длительное пребывание в замке Венсенн будет связано с определенными затратами. Питти, конечно же, раззвонит о запросе, и Лоренцо Медичи поймет, что за этим кроется нечто странное.
О Франческетто он больше ничего не знал. Того всю дорогу держали связанным, насмехались над ним, а он не сопротивлялся и даже не отругивался. После двух недель тревожного ожидания Джованни вновь обрел способность писать. Конечно, ему недоставало текстов и любимых книг, но графа, как всегда, выручала феноменальная память. Мысленно возвращаясь к истокам своих тезисов, он мог теперь оценить, куда привел бы его путь магии, отличный от стези науки, по которой Пико и забрел в теперешнюю ситуацию. В обстановке вынужденного бездействия он, не изменяя своей системе воззрений, представлял себе мага, который, с одной стороны, познал законы, управляющие природой, с другой — научился извлекать из них пользу. Но обмануть время все равно не удавалось. Оно текло невыносимо медленно.