— Боюсь, что нет,— ответил Максон, покачав головой.— Они либо все горят, либо все гаснут.
Харлоу поднял бровь.
— И этот выключатель один на них всех?
— Нет, но каждый выключатель в доме зажигает или гасит их все. Насколько я понимаю, они все подсоединены к одному пульту, и лампочки загораются и гаснут одновременно. То же можно делать и с помощью дистанционного управления — то есть зажигать и гасить свет во всем доме разом.
— Пульт дистанционного управления как у телевизора?
Максон кивнул.
— Дайте-ка мне вашу парку, и осмотрим дом.
Харлоу стянул куртку, отдал ее Максону, и нотариус открыл дверцу в озаренный светом стенной шкаф.
Глаза у Харлоу полезли на лоб.
— Как? И стенные шкафы тоже?
— Даже и они,— ответил Максон, вешая пальто и куртку. Он было протянул руку к чемодану, но Харлоу сказал:
— Нет-нет, разрешите, я сам.— И поставил чемодан в шкаф. Максон улыбнулся энергичному молодому человеку.
— Нy-c, приступим к осмотру.
Все комнаты, все помещения в доме освещались панелями, вделанными в потолки и стены. Обставлены комнаты были очень скудно, а немногочисленные предметы меблировки были из литого стекла, или прозрачной пластмассы, или сходных материалов. А там, где стояла обычная мебель, панели располагались так, чтобы свет падал и под нее. Панели сияли даже под огромной старомодной кроватью.
— Чудовищам, тут негде притаиться,— заметил Харлоу.— Даже чуланы от них застрахованы.
Когда они обошли комнаты первого этажа, Харлоу спросил:
— И во всем доме так?
Максон кивнул и повел его на кухню, где панели светили и внутри шкафчиков, хотя полки и дверцы были из прозрачного стекла, как и посуда на этих полках. Прозрачными были и разные кухонные принадлежности, хранившиеся в ящиках, освещенных изнутри. Освещены снаружи и внутри были также плита, холодильник и прочее оборудование.
— Ого-то-го! — сказал Харлоу.
— Именно,— ответил Максон и открыл дверь в ярко освещенный гараж. Внутри помещался большой работающий на бензине генератор «Хонда». Его выхлопная труба из прозрачной пластмассы вела к вентиляционному отверстию в стене. Он не работал, однако мог быть включен в любую минуту. Еще в гараже стоял «БМВ» — от него к стене вел электрический кабель, и внутри машина была ярко освещена.
— Даже автомобиль?
Снова Максон кивнул.
— В багажнике стоят на подзарядке аккумуляторы, обеспечивающие внутреннее освещение.
Перчаточник, багажник, пространство под сиденьями, внутри приборной доски, под капотом — все озарялось многочисленными лампочками.
Харлоу нахмурился:
— Со всем этим светом внутри машины разве мог он ездить с наступлением темноты?
— Нет,— ответил Максон.— С наступлением темноты он никуда не ездил. Но хотел быть готов на всякий случай.
— На случай чего?
Максон пожал плечами:
— На случай необходимости, я полагаю.
— Он всегда был таким? Я ведь ничего о нем не знаю. Я вообще не знал даже, что у меня был двоюродный дед, пока вы не нашли меня.
— Большая удача,— сказал Максон.— Не то все это досталось бы штату Массачусетс. Не отыщи я вас.
— Ну, я очень этому рад. Но все-таки-, он всегда был таким?
— Нет. В молодости, примерно в ваши годы, он путешествовал по всему миру. Африка, Индия, Тибет, Восток, по пустыням и дебрям — ну, где хотите. Он побывал повсюду. А потом вдруг покончил с путешествиями. Заперся в этом доме. Нанял монтеров, чтобы осветить в нем каждый уголок. Путеводный свет во тьме, фигурально выражаясь. Соседи прозвали этот дом «маяком».
Когда они вернулись в кухню, Харлоу вздохнул.
— Да уж, что так, то так. Нигде ни единой тени. Он боялся темноты?
— Возможно,— сказал Максон, направляясь по коридору в вестибюль.— Как я упомянул, он никогда не выходил из дома с наступлением сумерек.
— Интересно, что он делал бы, если бы электроэнергию отключили? — сказал Харлоу, оглядываясь по сторонам.
Максон открыл стенной шкаф и ответил, надевая пальто:
— Да ничего. В этом случае включились бы аккумуляторы, потом заработал бы генератор в гараже.
— А! — Харлоу проводил Максона до двери, а когда нотариус вышел в снежную мглу ноябрьского вечера, спросил его: — Да, кстати, отчего он умер?
— Сердце не выдержало. Экономка нашла его в комнате развлечений. Он, кажется, смотрел какую-то телевизионную программу.
Харлоу ткнул большим пальцем через плечо.
— При таком бешеном свете?
Максон сделал неопределенный жест.
— Хм,— задумчиво произнес Харлоу.— Тем не менее жаль, что я не был с ним знаком Возможно, он мне понравился бы.
— Вполне возможно. Он похоронен на семейном кладбище в дальнем конце участка.— Максон взглянул на часы.— Ну меня ждут в другом месте. Я заеду завтра вечером, и мы займемся всякими формальностями, в частности, вашим банковским счетом.
— А... Нельзя ли заняться ими днем? Без этого бешеного света?
— Сожалею, Харлоу. До завтрашнего вечера у меня просто нет ни минуты свободной.
— Я не знал... Ну, так завтра вечером. А когда точно?
— Скажем, в восемь?
— Мне подходит.
— Ах да! — сказал Максон, пошарив в кармане пиджака.— Это ваши.— Он протянул Харлоу кольцо с ключами.— Ну, я пойду. Спокойной ночи.
— Погодите! Как вы доберетесь?
— Это недалеко,— ответил Максон.— А мне невредно размять ноги.
Харлоу следил, как нотариус удаляется по подъездной дороге. Хотя луна по-прежнему сияла, он, казалось, растворился среди теней. Когда Максон исчез из виду, Харлоу закрыл дверь и вернулся внутрь озаренного светом дома.
Следующие три дня Харлоу знакомился с домом и участком площадью пятьдесят четыре акра. Отыскал семейное кладбище, нашел в рощице к северу развалины старой хижины, немножко посидел в занесенной снегом беседке, озирая свой новый мир. И все это время он размышлял о своем будущем Впервые в жизни у Харлоу появились деньги. Нет, конечно, бродягой он не был никогда, но вот иметь — практически ничего не имел, даже родственников — ни матери, ни отца, ни приемных родителей, и воспитывался (если тут подходит это слово) в детском приюте. И вот теперь все это изменилось: у него появились родственники, которых, правда, он никогда не видел, но тем не менее родственники, похороненные здесь же рядом на довольно обширном семейном кладбище, где на многих могильных плитах не было ни дат, ни имен. И пусть: благодаря одному из них, прежде неведомому ему двоюродному дедушке, теперь он мог тратить деньги не считая. Ему двадцать пять, он достаточно богат, а от него требуется просто жить в этом чудесном доме... то есть доме, который станет чудесным, как только он избавится от этого бешеного света — он решил последовать совету Максона и вернуть дому его былой изысканный уют. А потом он сможет подумать и о том, чтобы найти какое-нибудь занятие, сделать карьеру, хотя Максон и сказал, что ему больше никогда не придется работать.
Он нанял экономку и кухарку, но они отказались оставаться в доме на ночь, жалуясь, что свет уж слишком яркий. Однако Харлоу подозревал, что дело не только в этом,— он часто замечал, как они о чем-то шепчутся, а кухарка, католичка с латиноамериканской кровью в жилах, часто осеняла себя крестным знамением.
Хотя монтеры, краснодеревщики и специалист по интерьерам трудились полные рабочие дни, потребовалось почти три месяца, чтобы дом Харлоу обрел нормальный вид. Световые панели были убраны, стены и потолки отремонтированы, нормальные розетки и выключатели установлены, бешеный свет сменился мягким сиянием изящных ламп, стеклянную мебель заменила дубовая. Жуткую пластмассовую полупрозрачную мебель, посуду и прочее Харлоу пожертвовал благотворительной организации, а их место заняли сработанные со вкусом и удобные изделия. Кроме того, «БМВ» вновь превратился в нормальный автомобиль: мощные внутренние светильники были сняты, аккумуляторы с подзарядным устройством убраны из багажника. Харлоу сохранил только генератор: электричество ведь может отключиться в любую минуту.