Я облегченно кивнул и последовал за чертыхающимся стариком в тамбур, где тот расположился перед дверью и жестом головы указал мне встать рядом.
— На счет три бьешь ногой.
— Понял.
Родион довольно кивнул.
— Раз.
Я встал в стойку и приготовился бить. Уж это я умею, проходили.
— Два!
У меня даже не получилось сообразить, когда Родион одним быстрым ударом выбил дверь и, схватив меня за шею, вышвырнул с вагона.
Перед глазами на мгновение пронеслись деревья, а уже через секунду моё лицо с жгучей болью впечаталось в железнодорожную насыпь. Тело кубарем понеслось по груде камней.
Чудом не отключившись, я какое-то время пролежал на земле, постанывая от боли, а затем попытался встать, оперевшись на руку. И мне это почти удалось, но в решающий момент нога согнулась в обратную сторону и я сразу же упал на землю.
Это я хотя бы уже проходил. А потому попытался ползти. Куда? Я об этом не думал. Мне было больно, но в какой-то мере был даже рад. Физическая боль заглушила постоянно стучащие в голове воспоминания о предательстве и крики отца. Не знаю, сколько бы еще я мог двигаться в никуда, если бы не Родион. Он подошел ко минуты через две, в его руках была ветка, по размерам больше смахивающая на дубину.
Увидев его, я гневно нахмурил брови.
— Какого хера, старый ты мудак!? — я кричал со всей злобой, которую мог из себя выдавить.
Он приблизился и грустно осмотрел моё переломанное тело.
— Это для твоего же блага, Марк.
— Да что ты несешь?! Ты меня из поезда выбросил!
Старик размял плечи и покачал головой.
— Пора начинать тренировки, Марк. — он улыбнулся.
— Чт…
Огромная дубина приземлилась мне на голову, проломив череп.
— Так-с, дамы, мы уже почти на месте, — пьяным голосом торжественно объявил зеленоволосый парень.
— Ну и как ты, — Ларри икнул, — это понял… Д-демиан? — он выпил раза в два больше всех остальных.
— Потому что у меня есть часы, Ларри. Знаком с таким концептом? — Демиан закатил глаза.
— Д-да… ну тебя…
Несмотря на приличное количество употребленного алкоголя, чем ближе компания молодых людей подбиралась к месту назначения, тем сильнее каждый из них нервничал. Особенно справедливо это было сейчас, когда бесконечные поля и леса начали сменяться небольшими домиками, что означало въезд в пригород, а дождь наконец перестал лить, как из ведра, мешая обзору.
Как сильно они не старались, отвлечься от безжизненных домов с покосившимися крышами, заросших дорог и упавших заборов, с помощью пьяных историй и воспоминаний об учебе никак не удавалось. То и дело, каждый молодой пробужденный на несколько секунд выпадал из разговора, заглядевшись в пугающую мертвую серость, что сочилась из этого места даже под покровом ночи.
— Смотрите, мост! — выкрикнула полноватая девушка, словно увидев нечто удивительное.
— Вау, Даша. Мост. Невероятно. — Мэрри недовольно выдохнула. Она выпила меньше всех и к этому моменту уже успела практически протрезветь, потому, как любого трезвого человека, окружение пьяных друзей её скорее раздражало, чем веселило.
Даша поникла и замолчала.
— Да ладно тебе, — Демиан посмотрел на Мэрри, — это круто. Здесь какая-то особая атмосфера, знаешь. Как будто природа в кой-то веки победила человечество!
— С-согласен… природа супер, можно прямо на улице, — Ларри заиграл бровями, глядя на Алину, что забилась в угол и тихо смотрела в окно.
— Ты вообще как прошел медкомиссию при приеме в школу, а? Каким просто образом? — Мэрри смотрела на парня, как на идиота.
— Как все, ногами и с гордо поднятым…. хэ-хэ… — он расплылся в улыбке.
— Ребят, — Алина прервала перепалку между Мэрри и Ларри, что в нормальной ситуации могла длиться часами, и указала на окно, — гляньте.
К этому моменту они уже выехали на большой мост через реку, вдалеке начинали показываться очертания высоток, говорящих о том, что поезд почти на месте. Однако внимание Алины привлекло не это. Дело в том, что им никто не упоминал о реке, по кругу огибающей город, насколько было видно из окон поезда.
— А ведь красиво, — прошептала Алина, глядя в черную водную гладь, в которой отражалась едва видимая из-за туч луна.
Спустя секунд тридцать езды они преодолели мост и въехали в сам мертвый город, что встретил их заколоченными окнами, выцветшими вывесками и пустыми, до холодка в животе, улицами. Шум поезда в этом месте казался каким-то чужеродным и куда более громким, чем обычно, отчего у любого, кто бы на нем ехал, возникло иррациональное чувство вины за наглость тревожить это место.