Но почему-то я никак не могу сформулировать вопрос. Казалось, ответ лежал на поверхности, он был настолько простым и понятным любому живому, но оттого и сложным. Действительно, смешно.
Невольно, я сам расплылся в ухмылке.
Увидев, что я улыбаюсь, тоска в глазах Макса немного рассеялась.
Он протянул мне пачку сигарет.
Огня не было — казалось бы, даже с такой простой задачей я не мог сейчас справиться. Макс передал мне свою, наполовину выкуренную сигарету. Я подкурил от неё.
Мы молча пыхтели, каждый думал о своем. Слова были лишними.
От одного только его присутствия, без слов, уже становилось легче находиться здесь.
Мысль о том, что ноша непосильная для одного кажется такой пустяковой, если ее тащить вдвоем, дарила надежду.
Я смотрел как его сигарета тлеет с каждой затяжкой и боязно прикидывал насколько её еще может хватить. Увы, за этими мыслями, я даже не заметил, как сигарета Макса в один миг догорела до бычка. А я так и не успел ничего сказать.
— Бывай, — он встал, в последний раз посмотрел на меня и вышел на станции.
Я же остался один, с недокуренной сигаретой и глупой ухмылкой на лице, не до конца понимая, что именно сейчас потерял.
Шли минуты. Потухла сигарета, от которой остался лишь бычок. Улыбка медленно сползала с моих губ, пока и вовсе не исчезла.
Вместе с Максом ушло все то, что могло вызвать её повторно. Я снова остался один в этом проклятом поезде.
Мы мчались так быстро, что страшно было даже смотреть в окно. Казалось, вихрь темноты поглотит меня, стоит кинуть даже один короткий взгляд. Но, несмотря на страх, я все же нашел в себе силы сделать это.
Белецкий первым ступил за порог башни Локков, следом — старик.
За ними — его дочь и непримечательный парень в маске. Белецкий фыркнул, когда тот не пойми зачем нацепил её обратно. Тот всегда был странным… но отменно выполнял свою работу и был убедительно замотивирован хранить верность, а прочее Белецкого не волновало.
Какое-то время Вульфрик продолжал хранить молчание, что-то обдумывая, а затем обернулся на Родиона.
— Ты это специально? — вопрос звучал так, будто они вели беседу уже десять минут.
Старик приподнял бровь.
— Ты о чем?
— О том, что ты превратил голову нашего масочника в кровавый фонтан точно в самый драматический момент, — голос Белецкого звучал раздраженно. — Я собирался узнать, кто скрывается под ней.
— Я собирался проделать ему лишь маленькую дырочку меж глаз, — Родион виновато почесал затылок, — Но забыл, что в магазине экспансивные патроны. Старость. Память подводит.
Старость? Белецкий фыркнул. Нет, он мог ожидать от старика чего угодно, но только не подобной халатности по отношению к оружию. От кого-кого, но точно не от Родиона.
Белецкий, Элиза и непримечательный парень сели в машину, припаркованную здесь же; старик же остался стоять снаружи.
— Ты не поедешь с нами? — Белецкий глянул на него с лёгким удивлением.
Какие ещё дела могут быть у Родиона здесь или поблизости? Кто его там знает, от него всего ждать можно.
— Езжайте сами, я пешком, — помотал головой старик, — В моем возрасте полезно ходить пешком.
Ну и чёрт бы с ним. Дела Родиона — это дела Родиона, и, в конце концов, почему они должны его интересовать? Главное, что сегодняшний вечер прошёл по плану. Почти.
Машина тронулась с места. Белецкий машинально продолжал глядеть на уменьшающуюся фигуру Родиона в зеркале заднего вида, но тот не трогался с места, продолжая стоять.
А затем окончательно пропал из поля зрения Вульфрика Белецкого.
Треплу сразу не понравилась идея Макса оставить его главным в клубе пока они разбираются с Локковским интервью.
Во-первых, каким таким образом он, единственный непробужденный среди всех присутствующих, должен будет утихомирить остальных в случае чего?
Во-вторых, у него серьезно начинала болеть голова от необходимости раз за разом объяснять всяким УБИшным сотрудникам кто, где, что и как. Их главный, Рубан, приехал с десятком солдат, чтобы перевезти пробужденных в более подходящее место для тренировок, чем ночной клуб в трущобах, и это было целой головной болью.
А в-третьих, ему жутко хотелось спать.
— Тоже тяжелая ночка, да? — произнес Рубан, закурив рядом с Треплом у входа в клуб.
Внутри люди из УБИ уже довольно долгое время были заняты какой-то бюрократической ерундой, из-за которой Трепло все никак не мог уехать домой и заснуть.
— Угу, — парень кивнул.
— Ну, мы почти закончили с формальностями. Закончим анкетирование бойцов, свалим отсюда и тогда уж отоспимся, — хмыкнул помятого вида агент с трехдневной щетиной.