Тропы по которым мы продвигались не выглядели совсем уж заброшенными и неизведанными, что натолкнуло меня на мысли о сталкерстве и мародерстве, которые закономерно должны были возникнуть в оскверненных землях, особенно при такой-то охране. Правда вот удачи тем, кого желание обнести парочку квартир столкнет с той трехметровой машиной убийств, что лежала мертвой в поезде или с чем еще похуже.
Родион точно знал куда идти, а потому под вечер мы снова вышли к железнодорожным путям, где добрались до двух бетонных плит, окруженных ржавыми перилами, что судя по покосившемуся знаку гордо именовались станцией «Минутка». Я уже начал забывать, что поезда и электрички это, в общем-то, общественный транспорт, а не сумасшедшие аттракционы с обязательной остановкой в мертвом городе.
Мы прождали около часа перед тем, как на остановке со скрипом затормозила синяя электричка, судя по виду еще со времен моего деда. Дальше дело оставалось за малым — пара пересадок в окрестностях столицы, не самая комфортабельная поездка на автобусе и к ночи мы уже покупали какой-то дешевый смартфон на окраине трущоб.
Последние показались мне знакомыми даже несмотря на то, что в этой конкретной части столицы я точно не был. Впрочем, в таких местах всегда всё выглядит одинаково, даже расположение небольших магазинов и рынков можно угадать интуитивно, если ты хотя бы раз видел, что их окружает в каких-нибудь других панельных районах.
Мы приобрели мобильник у замученного продавца в небольшом салоне связи — такими салонами по большему счету пользуются люди, у которых до сих пор нет интернета, чтобы оплатить счета или переслать кому-нибудь деньги. После зашагали к квартире Родиона под аккомпанемент пьяных песен и злобных криков, что непременно украшали это место по вечерам и спустя две группы молодых людей в спортивных костюмах, что кричали нам что-то в спину… добрались до нужного дома.
И сейчас, Родион открыл дверь и впустил меня в свою очередную обитель. Я бросил сумку в прихожей и осмотрелся.
Не то, чтобы я ожидал от старика каких-то фешенебельных апартаментов… однако эта однокомнатная квартира на последнем этаже по какой-то причине выглядела хуже, нежели его пристанище в баре мертвого города. Убранством она представляла собой нечто среднее между пыльным чердаком и жильем Тины, которое тоже не выделялось особой чистотой и организованностью.
Впрочем, эту схожесть можно было очень легко объяснить. Скорее всего дело не в том, что старик, как и УБИшница — законченные неряхи. Просто трудно ухаживать за местом, которое ты не считаешь своим домом. Перевалочный пункт для еды и сна у Тины, явочная квартира в которой наверняка под полом спрятана куча оружия (или еще чего похуже) у Родиона… уютом и теплом не пахло ни там, ни там.
Но, разумеется, пыльные картонные коробки, немытая посуда и что довольно характерно аккуратно разложенные то тут, то там, детали снаряжения с инструментами не могли смутить меня после изнурительного дня в дороге. Наплевав на все, я упал на диван.
Родион несколько недовольно посмотрел на меня и стал разбирать свой массивный рюкзак.
Пока я был занят размышлениями о том, нужна ли ему моя помощь, телефон старика зазвонил. Он вытащил мобильник из кармана, посмотрел на экран и, фыркнув, отправился на кухню, оставляя меня в одиночестве.
Странная реакция. Зачастую у меня не возникало никаких проблем с тем, чтобы читать эмоции людей по их мимике, мелким движениям и прочим «подсказкам». Я даже склонен считать, что это в некотором роде мой конек. Однако со стариком всё, в очередной раз, было несколько сложнее, чем с остальными.
Как правило, в тех случаях когда по лицу человека сложно понять, что конкретно творится у него на уме, у тебя все равно остается некий простор для догадок. Удивительно, но простые эмоции скрыть куда сложнее, чем что-то комплексное — радость, злость или, скажем, ревность очень трудно засунуть за каменную физиономию так, чтобы не осталось и следа.
Родион в этом плане был уникален. Казалось, что он дает мне видеть только те эмоции, которые ему выгодно показать мне в текущий момент. Было довольно трудно отличить ложь от правды, насмешку от серьезного замечания, когда они исходили из его уст. И это — одна из причин по которой я до сих пор не уверен, могу ли ему полностью доверять.
Тот факт, что я не мог ни понять намерений, ни предсказать его действия и намерения, не давал мне расслабиться рядом с ним. Потому мой глаз так зацепился за его недовольный взгляд на экран мобильника. Словно старика застали врасплох, тем самым «пробив» на честную эмоцию раздражения.