— Похоже, моя слава опережает меня, — парень театрально склонил голову.
Я ухмыльнулся.
— Будь добр… — я оглянулся назад, на постанывающего Родиона, — Объясни, пожалуйста, почему ты решил пнуть этого старика… и, — я набрал воздуха в легкие, — Какого черта с тобой делает мой отец?
Рэджинальд закивал головой, словно одобряя мои вопросы, и начал говорить.
— В последний раз, когда я повернулся спиной к этому подлецу… он попытался меня убить. Герой должен верить людям, но ему нельзя быть глупцом, — он продолжал говорить в своей хриплой, театральной манере. — Алекс же мой партнер.
Я несколько опешил.
— Алекс твой, нахер, кто?
— После того, как я пробудился после предательства этого гнусного старика… я понял, что должен помогать миру. Решил начать с Алекса, брошенного своим собственным сыном на произвол судьбы. Теперь мы помогаем друг другу.
Вот как. Я посмотрел на отца. О том, что он все еще жив, напоминало разве что редкое дыхание.
— Сын, — я ткнул большим пальцем себе в грудь, — Собственной персоной. И я никого не бросал.
— Ты — Марк, — парень сощурился и посмотрел на меня каким-то недобрым взглядом.
— Бинго.
Рэджинальд многозначительно посмотрел на моего отца, а затем снова на меня.
— Хотя бы в этом ты не соврал. Но Алекс мне рассказал о том, как ты с ним поступил. Не думай, что героя можно так просто обвести вокруг пальца.
Я скептично глянул на отца, не веря, что он был способен что-то кому-то рассказать, и хотел было уже переспросить у Рэджинальда, что он имеет виду, когда губы обрубка медленно зашевелились.
— Я… — каждое слово давалось ему с болью, — Звал тебя, Марк. Ты… просто… ушел.
По спине пробежал холодок.
— Но… — я быстро покачал головой, — … что? Как?
Я видел, как мой отец погиб. Пока он не заговорил, мне было трудно воспринимать этот кусок плоти как собственного родителя, но когда я услышал знакомый, пусть и до безобразного искривленный, голос, слова начали застревать у меня в глотке сами по себе. Он меня звал? Все, что я помню — только вопли агонии.
Не знаю, сколько времени я бы провел глядя в никуда, если бы не резкий кашель, раздавшийся у меня из-за спины.
— Е*учие сквернорожденные, — Родион позади сплюнул на землю, — Не думал, что снова увижу их на своем веку.
Я быстро оглянулся, старик уже поднимался на ноги. Стоит заметить, что с довольно недовольным лицом.
— Но это ненадолго, — пробормотал он, засучив рукава.
Учитывая, что Рэджинальд отправил старика в нокаут за считанные секунды, я не особенно понимал, на что последний рассчитывает. И как бы мне не хотелось посмотреть на то, что произойдет, если они столкнутся еще раз, я решил, что любопытство того не стоит.
— Стой, — я повернулся к раздраженному Родиону. — Ты, может не заметил, но мой отец жив.
— Это не твой отец. А просто гребанный сквернорожденный.
Я посмотрел на него и издевательски улыбнулся, тем самым дав понять, что понятия не имею о чем он вообще говорит.
Родион встал так, чтобы мог видеть и меня, и Рэджи с отцом одновременно.
— Когда ты умираешь, из тебя начинает фонтаном переть скверна. А так как эти дилетанты запечатали весь вагон, а не гробы по-отдельности… и воскрешался ты после того, что с тобой сделали Говард и Рэм, довольно долго, то все это время поток вливался в твоего отца, — Родион кивнул в сторону Рэджинальда, — И получилось вот это.
— Но когда ты убил этого парня, я уже вернулся с того света.
Старик снова покивал.
— Вот только я забросил его в гроб с кучей твоих оскверненных до черноты костей. Дальше догадаться нетрудно. Но поверь, пусть эти твари и кажутся разумными — они ничем не лучше прочей нежити, которую ты видел в мертвом городе.
Звучит, конечно, убедительно, но я ни в жизнь не поверю, что Родион не понимал что делает и к чему это приведет. Его реакция говорила лишь о том, что какая-то часть плана пошла не так было задумано. Возможно он не рассчитал, что Рэджи взбредет в голову достать моего отца из гроба, а потом пробраться в лабораторию. Я удивлюсь куда сильнее, если он действительно ставил на такой исход.
— С этим я сам разберусь. — раз уж решил не рубить с плеча, то лучше и здесь не действовать поспешно.
В этот момент Рэджинальду, видимо, надоело стоять на одном месте. Покрепче перехватив ремень, за который был закреплен отец, он развернулся.