Правда оказалась куда прозаичнее.
Стоило Гиарру подойти к нам, как по вагону разнесся звук смачной пощечины, которую Председатель дал девушке сияющей синим цветом ладонью. Элиза тут же схватилась за щеку и гневно глянула на мужчину. Правда, того её чувства волновали мало.
— Это защитит ее от влияния скверны, — Гиарр отступил назад. — Вот только и не даст использовать свою силу, — он хмыкнул и покосился на меня, — К сожалению, печать ограниченна и не столь эффективна, как один небезызвестный атрибут.
Ни за что не поверю, что он заговорил про «Уроборос» в моём присутствии случайно.
— Но, — мужчина посмотрел на Вульфрика, — должно хватить.
— Благодарю, — злобно прошипела Элиза, всё ещё придерживая щеку ладонью. — Может, мы наконец уйдем отсюда?
К моему удивлению, Гиарр справился с запечатыванием клановских довольно быстро. Несмотря на медленно протекающую у присутствующих крышу, стоило ему напомнить, что один щелчок его пальца может подарить им безопасность, как толпа вмиг стала вести себя довольно послушно. Как будто каких-то детей, главы кланов завели своих наследников и помощников в вагон со столиками, где те вместе с охраной тесно расселись по углам, бормоча себе под нос какую-то несуразицу.
Еще минут пять ушло на то, чтобы Председатель вырисовал на дверях и стенах вагона невидимые узоры.
После всех этих махинаций мы были готовы к тому, чтобы выдвигаться. Конечно, основная масса народу осталась в поезде, но и без того нас было девять человек. А в условиях гнетущей тишины мертвого города… это всё равно что девяносто.
Гиарр с Белецким, кажется, тоже это понимали.
Мы с Элизой выбирались из поезда последними. Она хмыкнула, когда я подал ей руку, стоически не замечая железку в плече.
Что же, логично. Не то чтобы я вел себя очень галантно в нашу последнюю встречу возле клуба. Тогда я унизил девушку на весь интернет, после чего отправил кататься по городу с трупом парня, который позвал её на свидание, в багажнике. Такой себе из меня джентльмен.
Но ничего странного в том, что импульсивные поступки на свежую голову кажутся необязательными, не было. Плевать. В конце концов, она до сих пор жива. А это довольно редкое свойство среди тех, кто видит меня больше одного раза. Так уж получается.
Гиарр сказал разбиться всем на группы по два человека и держать среднюю дистанцию друг от друга. Не отходить слишком далеко и не кучковаться. Это имело смысл. Даже среди тех тварей, что я видел своими глазами, были такие, что способны разорвать сразу несколько людей на части. А я видел только малую часть нечисти, которая обитает в здешних краях.
И я совсем не удивлюсь, если нежить станет куда более опаснее во время выброса скверны такой силы. Только выбравшись на улицу, я заметил, что небо над нами постепенно переливается цветами. Все оттенки, тем не менее, оставались довольно темными — темно-сиреневый, черный, бордовый… на фоне иссушенных острых веток на деревьях и без того зловещие небеса казались буквально угрожающими.
Гиарр с Белецким пошли первыми, прокладывая маршрут для нашей небольшой колонны. Остриху пары не нашлось, а потому он пристроился к Платову с Флейнсом, которые шли вторыми. К моему удивлению, толстяк довольно бодро двигал ногами, даром что его одышка временами перебивала по громкости все наши шаги. Страх смерти работает лучше любого кардио, надо полагать.
Манн с Гродским шли вслед за ними, и что первый, что второй не находили себе места, постоянно оглядываясь по сторонам.
Мы же с Элизой замыкали строй.
Первые минут десять дороги все боялись сказать и слово, чтобы не привлечь внимание какой-нибудь твари, но чем дольше мы шли вдоль путей, окруженных лесом, тем расслабленнее все становились. В той мере, в какой это возможно в мертвом городе, разумеется.
Когда разрезанный пополам поезд и вовсе исчез за горизонтом позади наших спин, Элиза повернулась ко мне. Она что-то говорила, однако…
Мы шли посреди жуткого леса под тёмно-красным небом, из-за каждого угла на нас могла выскочить какая-нибудь тварь, а в конце дороги меня ждало не пойми что.
Лучшего времени для того, чтобы заметить какая Элиза красивая, я не нашел.
По какой-то причине раньше я принимал её пепельные волосы за данность, однако сейчас всерьез засмотрелся на них и понял, что она ведь их даже не красит. Они такие от природы, что странно. Она говорила и, почти как в фильмах, медленно моргала, глядя на меня своими серыми глазами, что захватило моё внимание куда сильнее, чем должно было бы. Я ухмыльнулся.