Я сглотнул ком в горле. Какого хера?
— За всем стоял Вульфрик. Твой отец ему мешал, и поэтому он решил разобраться с этой проблемой так же, как и с Локком. Грубо и наверняка. Безграничная власть, до которой ему оставался последний шаг, давно вскружила ему голову и заставила забыть о дружбе, принципах и чести.
— Но… — я попытался переварить услышанное, однако старик не обратил на это никакого внимания и продолжил:
— Не переживай. Я обещал тебе помочь осуществить месть. И я сдержу это слово, — он указал рукой в сторону алтаря, к которому вела лестница. — Нам стоит пройтись.
Белецкий… устроил переворот? Не знаю, как выглядело моё лицо со стороны, думаю, больше озадаченно, нежели шокированно.
Старик чуть ли не под руку потащил меня за собой. Я не стал сопротивляться.
Вверху всё тоже не сильно изменилось. Тот же саркофаг, в почти вертикальном положении, та же сорванная с него крышка, лежащая рядом, и все тот же иссушенный труп с длинными, светлыми волосами и дыркой во лбу. Добавился в эту картину всего один, но немаловажный фактор, а именно — Вульфрик Белецкий, скованный какой-то печатью у подножья саркофага.
Мне тогда не показалось — глаза мужчины действительно вытекли, и сейчас он лишь нелепо вертел головой, не издавая ни звука.
— Теперь, — Родион довольно почесал подбородок, — он твой.
Я несколько растерянно посмотрел на отца Элизы. Я пытался себя убедить в том, что я должен возненавидеть его здесь и сразу, однако все мои попытки казались разве что натужными. Неестественными.
— Это правда? — я глубоко вдохнул, глядя на его ослепшее лицо. — Ты правда настолько отбитый ублюдок, Вульфрик?
Старик вновь зацокал языком.
— Я не думаю, что господин Белецкий в силах тебе ответить, — каждое его слово сочилось презрением. — Ему вырвал язык Мстислав Долгов.
То ли из-за боли, то ли под воздействием печати… но Вульфрик словно находился в трансе и даже не повернулся в нашу сторону.
— Просто подумай, Марк. Подумай, сколько бед он причинил тебе и всем, кого ты любил. Отец, клан, ребята из трущоб, твой друг Максим. У тебя ничего не осталось. И всё из-за этого подонка, — Родион буквально выплевывал слова, — И это не закончится, если оставить его живым. Эта мерзкая собака сумеет нагадить, даже будучи слепой и немой. Уж поверь.
Я нахмурился, замерев на месте. В голову лезли картинки, в основном связанные с болью, физической и моральной, через которую мне пришлось пройти. Дыхание участилось.
— На этом твоя месть закончится, Марк, — старик все не умолкал. — А месть — дело чести, может, ты и не Долгов, но ничем не хуже, а мы никогда не прощаем тех, кто сделал нам зло. Никогда.
От происходящего у меня начинала болеть голова, а вот рана в груди — наоборот, теперь заботила меня не сильнее царапины.
Я сжал кулаки.
Белецкий. Хорошо. Нужно покончить с этим быстрее.
— Марк! — я резко дернулся от неожиданности, так и не сделав шаг навстречу к Вульфрику. Это был голос Элизы, — Ч-что здесь происходит, к-какого… — не нужно было видеть девушку, чтобы понять степень её истерики.
Я повернулся к Родиону и непонимающе уставился ему прямо в глаза. Тот лишь поднял вверх ладонь.
— Мне показалось, что ей стоит увидеть кончину отца своими глазами, чтобы потом не мучаться, гадая, как это произошло, — старик покачал головой из стороны в сторону, — Так ей будет проще принять произошедшее.
Он говорил об этом, как о тяжелом, но правильном поступке. С моей же колокольни такое решение выглядело просто… донельзя мудацким.
Со стороны лестницы раздались быстрые шаги Элизы и, чуть погодя, гораздо более спокойные — жены Родиона.
— Отец? — её взгляд метался между нами тремя, — Д-дедушка? Что вы творите?
Родион мягко улыбнулся и повернулся к внучке.
— Извини, что тебе приходится на это смотреть, однако по-другому поступить будет нельзя.
Она быстро закачала головой и попыталась активировать какой-то навык, однако узоры на руках даже не успели толком прорисоваться, как тут же угасли.
— На тебе печать, Лиза, — он шагнул к ней. — Сила не работает. И ты ничего не сможешь поделать с тем, что произойдет. Просто попытайся понять.
Лицо девушки побледнело. Она замерла на месте. Однако это продлилось не дольше пары секунд. Враз выражение её лица стало настолько злым, насколько позволяла человеческая мимика.
— Ты совсем е*анулся? Хватит нести чушь, п-просто отпусти нас всех! — она попятилась назад, скорее от безысходности, чем ради побега.
Элиза не заметила, как уткнулась в жену Родиона, что молча стояла позади и наблюдала за происходящим.
— Да кто… что… — девушка резко развернулась и встретилась взглядом с пустыми глазами старушки, что не давала ей пройти вниз, — Останови его!
— Нет. — спокойной ответила женщина.
В серых глазах Элизы блеснула слеза. Она резко развернулась и посмотрела на последнего человека в этой комнате. На меня.
— Марк, мать твою… что они хотят сделать… — девушка принялась всхлипывать, — останови это, хватит этого всего… Марк…
Родион злобно нахмурился, но тут же поспешил убрать эту гримасу с лица и потянулся себе за пояс.
Под испуганным взглядом Элизы он достал нож и протянул его мне.
— Так нужно, Марк, — заметив, что я впал в ступор, пытаясь обработать происходящее, он сам вложил мне оружие в руку. — Эта мразь испортит жизнь всем. И тебе, и твоей невесте. Покончи с ним, и мы начнем ритуал.
Я покачал головой, не отрывая взгляда от покрасневшего лица Элизы. Она искренне не понимала, что происходит, и теперь смотрела только на меня, в надежде, что я смогу что-то исправить.
Мне лишь захотелось прекратить всё это поскорее.
— Что за ритуал? — вопрос от меня прозвучал неестественно сухо.
— То, о чем мы уже говорили. Он поможет прекратить распространение скверны, — старик раздраженно вздохнул. — Быстрее, Марк, не нужно затягивать происходящее.
От криков дочери мужчина начал приходить в чувство. Стоило Родиону договорить фразу, как Вульфрик жутко замычал, заставляя Элизу плакать еще сильнее.
Старик закатил глаза и быстро подошел к нему. По комнате разнесся звонкий звук пощечины с печатью.
Белецкий снова впал в транс.
Я глубоко вдохнул. Хорошо, Марк.
Подхожу к Вульфрику.
Этот человек — виноват во всем дерьме, которое с тобой происходило.
Хватаю нож крепче.
Он заслужил смерти.
Старик смотрит на происходящее, практически не скрывая удовольствия.
Он убил твоих друзей.
Он…
— М-марк… прошу… не надо!
Он заставил тебя смотреть…
— Останови… прекрати… Марк….
Как твоего отца убивают у тебя на глазах?
В голове что-то щелкнуло. За последние несколько минут мне навалили столько бреда, что было трудно даже начать его расхлебывать. Наверное, на этот эффект, вкупе с перемещением меня в реальность Скверны, и надеялся Родион. Чтобы я сбился с толку и не мог смотреть на вещи трезво.
Белецкий устроил убийство моего отца? Эта чушь разваливается, стоит хотя бы немного о ней подумать. Во всем своем рассказе Родион умышленно обошел ту часть, где меня пытались убить в больнице. Если бы Белецкому так было это нужно с самого начала, то он бы не прекратил попытки меня устранить и позднее.
Затем — взрыв на кладбище… договоры с Говардом и Рэмом… Всё это не вяжется.
В телестудии Вульфрик понятия не имел, что прикончил именно меня… ведь, судя по осколкам маски, в которых я проснулся, голову мне разнесли разрывной пулей. Такой, какие любит делать Родион.
Также Родион обошел стороной еще одну занятную деталь в своем рассказе. Мой отец. Он погиб ровно так же, как сейчас должен погибнуть Вульфрик — слепой и на глазах у собственного ребенка. Только этому он еще и язык вырвал, чтобы я не услышал чего лишнего.
Ведь… Долговы никогда не прощают того, кто сделал им зло, да?
Мой отец напару с Вульфриком уничтожил весь твой сраный клан, а ты решил его практически не упоминать? А может, твоя месть над ним уже свершилась? В тот самый день, когда отца распилили на куски?