Мадлен согласно кивнула.
— Шрауты — давно уже позорное пятно на полотне имперской аристократии, — отрезала она. — Я знала Герберта Шраута ещё давно, во времена войны, я знаю, как много он сделал для Империи тогда. Но сейчас всё иначе. Сам старик играет в свою игру; его сын с супругой притащили в Империю чёртового Марка Ротта, а его внучка подкинула им эту идею…
— Нет ничего плохого в том, что Марк Ротт попал в Империю, — провозгласил Император. Теперь он смотрел прямо на неё, и Мадлен машинально вздрогнула — от этого холодного, неживого взгляда становилось не по себе. — Плохо другое — то, что мы не знаем, где он сейчас.
— Мой Император, — попытался возразить Абнер, — но если именно Ротт виновен в том, что произошло со столицей…
Он осёкся и сел на место; теперь взор Императора был устремлён на него.
— Возможно, Герберт Шраут нас предал, — выждав паузу, заговорил Император, обводя взглядом всех сидящих за этим столом — четырнадцать человек из числа самых доверенных лиц главы Империи. — Возможно. Но никто не назовёт меня неблагодарным. Я помню былые заслуги Герберта, и знаю, что он ещё может послужить мне в будущем.
Дело ведь… в этом? В будущем, а не в прошлом? Люцию просто не хочется выбрасывать такой хороший инструмент, признавать, что он сломался.
Мадлен поморгала. Откуда эти мысли? Она не должна думать так, не должна обвинять его.
— И уж совсем глупость — считать, что в каком-то заговоре виновны две напыщенные пустышки, умирающий мальчик и девушка, почти отрёкшаяся от семьи, — заключил Люций. — Если вы докажете обратное — приходите ко мне в любое время суток, приносите доказательства, и я буду действовать. До тех пор — мы говорим только о Герберте Шрауте и только то, что точно знаем о нём.
Повисла пауза, достаточно тяжёлая, чтобы все поёжились от ощущения мороза по коже.
— Да, должен признать — во всём этом есть немалая доля моей вины, — признал Зигмар Стросс, глава пограничной службы Империи. Кажется, он заговорил только для того, чтобы сменить тему, готовый даже взять удар на себя, только бы не затягивать эту паузу. — Почти не подлежит сомнению, что Герберт Шраут и его спутники — кем бы они ни были — покинули границы Империи, а значит, мои люди их пропустили…
— Ваши люди, Зигмар, пропускают кого угодно, — поморщился Абнер; он тоже был рад найти нового виновника и тем самым отвести от себя беду. — Граница Империи — настоящее решето, и те же агенты КОБР пользуются этим.
— Разве? — Стросс сообразил, что перегнул палку, и волком поглядел на своего оппонента. — А у меня есть прямые указания от твоего босса, Фрэнк — пропускать агентов КОБР через границу, чтобы было легче следить за ними.
— И как, следите? — двое мужчин смотрели друг другу прямо в глаза. — Мы вешаем «хвост» на каждого республиканца, о котором вы сообщаете, но как насчёт тех, кто действительно обводят вас вокруг пальцев? Поддельные документы, воздушная граница?
— С чего ты вообще взял, что… — завёлся было Стросс, но такой же спокойный и тяжеловесный голос Императора оборвал его.
— Тихо, — припечатал Люций, глядя на спорщиков. — Неважно, проникли агенты Республики в Империю с вашего благословения или без него. Это порочная практика, которую давно было пора прекратить. Впускать врагов к себе в дом, чтобы следить за ними — слабость и трусость.
— Прошу прощения, Ваше Величество, — попытался возразить побледневший Абнер, кляня себя за то, что вообще открыл рот на эту тему, — но это приносит большую пользу, мы узнали уйму полезной информации за счёт…
— Полезной? — Император нахмурился. — Полезной для кого или для чего? Для мирного сосуществования с Республикой — может быть, но это остаётся в прошлом. Если не нападём мы — нападёт Республика.
— Ваше Величество, нет никаких причин считать, что Республика готовит нападение, — возразил ещё один из УБИшников. — Такая информация мимо нас бы уж точно не прошла…
Император не стал отвечать ему — лишь посмотрел, испепеляюще, уничижительно. Затем он вновь обвёл всех присутствующих взглядом — и поднялся с места.
— Первое, — отчеканил он. — Отправить группу агентов вслед за Гербертом Шраутом. Выяснить, что он затевает; если пошёл против меня — если даже возникло такое подозрение — привезти сюда живым, жизнь его спутников значения не имеет.
Он сделал паузу.
— Второе, — он поглядел прямо на Мадлен, и та с готовностью выпрямилась. — Найти Марка Ротта. К нему относится то же самое, что и к Шрауту. Самого живым, спутников — неважно. И третье. В ближайшие двадцать четыре часа ликвидировать всех известных агентов КОБР.
— Всего за сутки? — Абнер помотал головой. — Ваше Величество, за сутки такую операцию тихо не провернуть. Пойдут слухи, и люди…
— Люди? — Император вновь уставился на него, нахмурив брови. — Вы не поняли, Абнер. Вы давно выглядывали наружу?
— Наружу? — Абнер поморгал. — Ваше Величество, вы о…
— Я о скверне, разлитой по столице, — подтвердил Император всё так же беспристрастно. — Люди напуганы переменами. Пригород обезлюдел, сотни людей попросту сгорели заживо или сошли с ума. В городе паника, беспорядки, многие уезжают. Болеют и умирают дети, старики.
Остановившись, он наклонился над столом, будто придвигаясь ближе к собравшимся.
— Людям нужна надежда. То, что воодушевит их, вдохнёт дух патриотизма. Поэтому… Не нужно проводить операцию тихо. Не нужно ничего скрывать от своего народа. Сделайте всё показательно — люди должны знать и видеть, как их враги умирают.
Он не улыбнулся ни краем рта, но отчего-то его тон в этот миг показался всем торжествующим.
— Задачи ясны? — у самых дверей он остановился и вновь обернулся на всех.
— Да, — кивнула Мадлен, — вот только…
— Что ещё? — он мигом перевёл взгляд на старуху.
— Что насчёт Родиона Долгова? — она пожала плечами. — Он и его приспешники тоже ещё где-то в столице, их цели нам неизвестны, а возможности…
— А, это, — Император презрительно поморщился. — Не забивайте себе голову тем, о чём вам не нужно думать. Делайте то, что я сказал, а Родионом Долговым…
Он шагнул за дверь, и окончание фразы донеслось до всех собравшихся уже из коридора.
—…я займусь сам.
Всё это было… странно. Настолько, что чёрное солнце и багровые небеса за окном казались лишь маленькой деталью на фоне всех странностей последних дней.
Казалось бы, отец умер только позавчера, и это должно было быть главным, что заботит Марианну. Смерть родного человека, и неважно, кем он был. Но почему-то — то ли на фоне всех треволнений, то ли ещё почему — боль по убитому отцу ушла на задний план, дав место… обиде и возмущению.
Они не высказывались вслух, и снующие вокруг неё слуги с виноватым видом притворялись, будто не понимают её состояния. Разумеется, всё они понимали. Те, кто прислуживал ей много лет, многие знали её ещё с детства. Они просто не могли не видеть, как тяжело ей это даётся.
Заперта в четырёх стенах. Окружена всем, кроме… свободы. Низведена до уровня содержанки с непонятным статусом. Это она-то! Дочь полноправного Императора, наследница целой страны!
То ли Люций боялся, что она захочет пойти против него, то ли — что в условиях беспорядков и осквернения она сама может пострадать, но — да. Со вчерашнего дня, с самой казни «Марка Ротта», она стала пленницей собственного дворца.
К ней относились с почтением, тут же кидаясь выполнять каждый ей приказ — едва ли не резвее, чем до того. Будто подчёркивали, что она всё ещё принцесса. Но… выйти ей не удавалось.
Так что она сидела в своих покоях одна. Лука и Давид? Мертвы. Лев? Пропал без вести, судя по услышанным Марианной слухам — после той странной ночи, когда появился Люций, и некоего крушения вертолёта.
Остальные из её «друзей» (читай — подхалимов) тоже не появлялись. Может, уехали из города, может, были заняты во всей этой суматохе. А может — сами или по наущению родителей, таких же придворных лизоблюдов — решили, что нет смысла общаться с бывшей наследницей престола, потерявшей фактическую власть.