Элиза открыла было рот, но замерла; по глазам девушки было видно, что она всерьёз обдумывает мои слова, искренне пытается докопаться, понять — согласна она с ними, или же нет.
— Так, — подошедший Рубан поставил на стол тарелки. — Хотите вы или нет, но есть разговор, и дальше с ним тянуть нельзя — мы почти добрались до столицы.
Я молча пожал плечами, придвигая к себе свою порцию.
— Что вы двое намерены делать? — задал вопрос Рубан.
Я завис.
— В… каком смысле? — осторожно сощурившись, поглядел я на Рубана. — Разве мы не едем, чтобы…
— Уничтожать скверну? — Рубан глядел в ответ серьёзно и холодно. — Не-а, Ротт. Ни разу. Это я еду в столицу за этим. Ты — нет.
— А… — начала было Элиза.
— Мы все знаем, что ты у нас полон скверной, — продолжил Рубан. — А значит, от «Гьяллархорна» тебя будет колбасить, как тогда, в Арке. Не дай Бог, загнёшься — и начинай всё по новой, второй взрыв скверны, вторая волна разрушений…
Он перевёл взгляд на Элизу.
— А ты, Белецкая, вообще изначально не имела к этому отношения. Это не твоя война, как говорится. Риск слишком велик…
— А где он не велик? — оборвала его Элиза. — В Альянсе, где пришёл к власти мой осквернённый папочка? В приграничной зоне, где недавно прошла битва с воскрешением трупов? В Морбреге, где нас держали взаперти? Где, агент?
— Понятия не имею, — пожал тот плечами. — Ты неверно меня поняла, девочка: слишком велик риск не того, что с тобой что-то случится, а того, что из-за твоей неподготовленности провалится моя миссия. Если я сейчас не сумею очистить столицу от скверны «Гьяллархорном» — то этого уже никто не сделает, и она останется мёртвым городом.
— А в одиночку, значит… — пробормотал я.
— А кто сказал, что я буду один, Марк? Это моя страна и мой город. Тут есть люди, на которых я могу положиться, — хмыкнул Рубан. — В УБИ служит много агентов, и не все они будут верны Люцию.
Элиза, судя по её виду, собиралась сказать что-то возмущённое… но я накрыл её ладонь своей.
— Не надо, Элиза. Всё так. Рубан прав, слишком много всего на кону.
— Поэтому я и спрашиваю, — кивнул агент. — Что вы двое намерены делать? Вернуться в Альянс?
Мы молчали, затем я покачал головой.
— Пока Люций у власти, Альянс обречён, — заметил я. — Значит, нужно разобраться с проблемой. А Люция не победишь до тех пор, пока у него есть Императорская Печать.
Рубан задумчиво окинул меня взглядом.
— Думаешь пробраться во дворец, похитить печать из его рук… и не попасться?
Я пожал плечами.
— Есть другие идеи? Я — единственный человек, кроме него самого, безумной старухи и взбалмошной девчонки, способный взять Печать в руки и не умереть.
Мне и самому не нравился этот план… Но я был в ответе за произошедшее. За скверну, разлитую по столице Империи, за осквернённого Люция. И я знал, что исправлять всё — тоже мне.
— В этой схватке я бы ставил не на тебя, Ротт, — проговорил Рубан с набитым ртом.
— А кто только что говорил, что у него есть друзья в УБИ? — подняла бровь Элиза. — Попроси их помочь и в этом. Пусть обеспечат безопасный проход, а Марк заберёт печать…
— Чуть сложнее, чем просто устроить мне тихий проезд по столице, — пробормотал Рубан. — С одной стороны, ты прав — вы оба правы — но с другой…
Он покачал головой.
— Дворец Императора — не абы что. Чтобы пробраться туда, нужна целая армия. Либо…
— Либо? — насторожился я. Обычно, когда Рубан говорил такие слова, за этим следовал совершенно безумный, лишённый всякой логики, опасный, но в то же время безупречно действенный план.
— Печать всегда при Императоре? — поглядел на меня агент. — Значит, тебе нужно, чтобы Император был не во дворце. Вот только где? Охрана-то всегда следует за ним, и, думаю, немаленькая…
Повисла пауза. Сказать проще, чем сделать, и, в принципе, Рубан был прав — если я попытаюсь идти напролом, то у меня либо ничего не получится, либо… получится, но так, что лучше не надо — примеры уже были, спасибо, мне хватило на всю жизнь.
Элиза покосилась за окно… и подняла глаза на Рубана.
— А что будет с Люцием, если выстрелить в него из этой штуки?
— Не знаю, не проверял, — Рубан отхлебнул кофе. — Вариантов — море, от «ничего не будет» до «сгорит на месте».
— Но ведь второе, или что-то, близкое ко второму — более вероятно? — продолжала настаивать Элиза.
Рубан пожал плечами.
И именно в этот момент до меня дошло. Щёлкнув пальцами, я уставился на товарищей.
— Эврика!
— Ротт, ты выглядишь так, будто культивировал, культивировал и наконец выкультивировал, — заметил Рубан. — Говори, что ты там придумал.
— Странно, что нам не пришло это в голову раньше, — кивнул я. — Место битвы, линия фронта!..
Рубан впечатлённым не выглядел.
— Думаю, там сейчас мертвейший из мёртвых городов.
— Император был там, когда шла битва!
— Думаешь застать его там? — Рубан задумался. — Едва ли. Что ему делать там сейчас, когда всё закончилось?
— А кто сказал, что всё закончилось? — кажется, Элиза уловила мою мысль. — Думаешь, армия мертвецов просто ушла оттуда? Или, думаешь, республиканцы развернулись и ушли?
— Война продолжается, Рубан, — подтвердил я. — Даже если Император и вернулся в столицу, то ненадолго — дела потребуют его присутствия там если не сегодня, то завтра, образно говоря. А ещё там его охрану в основном составляют мертвецы.
Рубан долго глядел на нас, что-то прикидывая.
— Значит, думаете стрелять из «Гьяллархорна» по мертвецам? — протянул он. — Увы, но он слишком нужен тут.
Я покачал головой.
— Скверна в столице — это серьёзно, но это наименьшая из наших проблем. Скверна уже убила тех, кого убила, и сейчас просто висит тёмным облаком. А вот Император — как и Родион со своей командой — могут заметно усложнить нам жизнь. Если разобраться хотя бы с одним из них, то исцеление столицы станет куда проще.
— Сложно спорить, — кивнула Элиза. — Сам подумай, насколько задача облегчится, если у власти встанет кто-нибудь, не желающий прикончить тебя или Марка.
Рубан вздохнул.
— Вы… мне больно видеть столицу такой. Просто больно. Это мой город, где я родился, где вырос…
— Так сделай то, что нужно для его спасения, — заметил я.
— Сделаю, куда я денусь… — поморщился Рубан. — Просто… я надеялся убрать эту дрянь как можно раньше.
Он опрокинул себе в рот остатки кофе — и встал.
— Вы правы. В столицу нам ехать пока ещё рано, лучше разобраться с Люцием.
— И с Родионом, если попадётся по пути, — кивнула Элиза. — Пусть не жалуется — он сам дал нам в руки это оружие.
Я прикрыл глаза; сам… Не сам, а через них.
Мне всё ещё было тяжело думать о моих родителях как о монстрах… И точно так же было тяжело думать о монстрах как о моих родителях. Эта двойственность была странным чувством; я помнил отца и мать живыми людьми, совершенно не похожими на тех существ, что встретили нас в бункере. Я понимал, кто они такие…
И всё же это были они. Мои родители. Осквернённые, искажённые, совсем другие… они.
Их ведь тоже придётся уничтожить? Ох… лучше думать об этом как о том, что я прерву их страдания.
Выйдя наружу, мы снова погрузились в машину; Рубан завёл мотор и развернулся.
— Нужно немного сдать назад, — пояснил он. — А то нужную дорогу мы проехали.
Вокруг стоял поздний вечер, практически ночь. И, кажется, провести эту ночь нам предстояло в дороге. Я откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
— Нужно раздобыть где-нибудь работающий телефон с интернетом, — сонно и сыто пробормотал я. — Просто для того, чтобы быть в курсе происходящего, например, знать, где Люций или что происходит в стране.
— И в Альянсе, — кивнула Элиза.
— Скажи спасибо своим дружкам-республиканцам, что даже не подумали вернуть нам телефоны, — пробормотал Рубан, снова привычно мрачнея. — Ладно, раздобудем что-нибудь.